Гризли - Джеймс Оливер Кервуд

речи, смиренно возблагодарил бы всевышнего. Тэр вдруг как-то сразу утратил нетерпение, подгонявшее его все время. Минут пятнадцать простоял он, заглядывая вниз и принюхиваясь. Не спеша гризли спустился в долину и, дойдя до зеленых лугов и поймы ручья, пошел навстречу ветру, который тянул с юго-запада.

Ветер не доносил желанного запаха подруги. Однако инстинкт, более безошибочный, чем рассудок, подсказывал гризли, что она где-то неподалеку. Он не принимал в расчет такого возможного, например, обстоятельства, как несчастная случайность, — ведь медведица могла, скажем, заболеть или попасться охотникам, которые убили бы ее. Тэр всегда начинал свои поиски с этого места и рано или поздно находил медведицу. Гризли знал ее запах и исхаживал эти низины по нескольку раз вдоль и поперек, так что появление этого запаха не могло ускользнуть от него.

Совершенно естественно, что в эти напряженные часы поисков гризли почти совсем забыл про Мускву. Еще до заката по меньшей мере раз десять переходил Тэр взад и вперед ручей, и медвежонку приходилось то идти вброд, то барахтаться в воде, то ползти за ним по дну ручья. Бедняга чуть было не утонул и, возмущенный, почти решил уже отстать от Тэра. На десятый или двенадцатый раз Мусква взбунтовался и не пошел за Тэром на другую сторону ручья. Но гризли скоро вернулся.

Дальше события развивались совсем уж неожиданно. Солнце уже садилось. Слабый ветерок вдруг изменил направление и задул с запада, принеся с западных горных склонов в полумиле отсюда запах, который заставил Тэра замереть на месте и с полминуты не двигаться, а затем погнал его торопливой иноходью, самым безобразным аллюром, на который только способно четвероногое. Мусква шаром катился за ним, но, хотя и бежал во все лопатки, с каждым шагом отставал все больше. И медвежонок наверняка потерял бы Тэра, если бы тот не задержался у подножия склона ближайшей горы, уточняя направление. Когда же гризли кинулся вверх по склону, Мусква увидел его и с воплем припустился следом.

На высоте двухсот — трехсот ярдов, там, где горный склон полого спускался, переходя в лощину, втягивая носом воздух, стояла красавица медведица из чужих краев и с ней один из ее прошлогодних медвежат. Когда Тэр перевалил за гребень горы, то оказался ярдах в пятидесяти от нее. Он остановился и смотрел на нее. Исквау тоже смотрела на него. И началось медвежье ухаживание.

Торопливость, нетерпение, порыв, казалось, разом угасли. Да и у Исквау был теперь совершенно безразличный вид. Минуты две-три Тэр стоял, оглядываясь кругом. За это время Мусква успел догнать его и уселся рядом, ожидая новой баталии.

Исквау перевернула большую каменную глыбу и занялась поисками гусениц и муравьев, как если бы Тэра здесь и не было. А Тэр, чтобы не дать перещеголять себя, с такой же стоической невозмутимостью сорвал клок травы и проглотил его. Исквау ступила шаг или два, и Тэр тоже ступил шаг или два. Как будто совершенно случайно, само собой получалось, что они продвигались навстречу друг другу.

Мусква был озадачен, да и медвежонок постарше — тоже. Они сидели, точно две собачонки, на задних лапках и удивленно ждали, что же за этим последует.

Пять минут понадобилось Исквау и Тэру, чтобы расстояние между ними уменьшилось до пяти футов. Затем они церемонно принялись обнюхиваться. Как только дело дошло до этого, медвежонок постарше присоединился к семейному кругу.

Он уже достиг возраста, необходимого для получения длиннейшего имени, индейцы называют таких медвежат пипунескус — годовалый.

Пипунескус решительно направился к Тэру и матери. Казалось, Тэр не заметил его. Но вдруг длинная правая лапа гризли мелькнула в неожиданном апперкоте — ударе снизу, — от которого Пипунескус взвился в воздух и полетел, кувыркаясь, в сторону Мусквы.

Мать, все еще нежно обнюхиваясь с Тэром, не обратила ни малейшего внимания на изгнание своего отпрыска. Но Мусква решил, что это начало новой смертельной битвы. Издав боевой клич, он кинулся вниз по склону и что было сил навалился на Пипунескуса.

Пипунескус был маменькиным сынком. Он принадлежал к тем медвежатам, которые упорно не отстают от своих мамаш и на второй год жизни. С ним нянчились, пока ему не сравнялось пять месяцев. Медведица и после этого не переставала добывать для него лакомства. Он был толстый, гладкий и очень избалованный. Настоящий неженка…

Мусква же, напротив, за эти несколько дней набрался настоящего мужества. И, хотя он был втрое меньше Пипунескуса и его лапы ныли, а спина болела, он обрушился на противника, словно пуля, выпущенная из ружья.

Все еще не опомнившийся от оплеухи Тэра, Пипунескус при этом яростном нападении завопил, призывая на помощь мать. Ему еще ни разу не приходилось сражаться, и он только перекатывался с боку на спину, царапаясь и испуская истошные вопли, в то время как острые зубки-иглы Мусквы раз за разом вонзались в его нежный бок. Мускве удалось цапнуть его за нос. Укус был глубоким, и если у неженки Пипунескуса была вообще хоть капля мужества, то при этом и она улетучилась. И, пока Мусква крепко держал его зубами, Пипунескус вопил что есть мочи, извещая свою маменьку, что его убивают. А Исквау продолжала себе любезничать с Тэром и не обращала на эти крики никакого внимания.

Освободив наконец окровавленный нос, Пипунескус, пользуясь своим огромным преимуществом в весе, стряхнул с себя Мускву и кинулся наутек. Мусква доблестно преследовал противника. Дважды обежали они вокруг водоема, и Мусква несся за ним по пятам, пока насмерть перепуганный Пипунескус, зазевавшись на мгновение, не налетел на скалу и не растянулся во весь рост на земле. Сейчас же Мусква снова оказался на нем и не перестал бы кусаться и рычать, пока не выбился бы из сил, если бы случайно не увидел, что Исквау и Тэр не спеша спускаются с горы в долину.

Почти в тот же миг он забыл о драке. Его большой друг Тэр, вместо того чтобы разорвать медведицу на части, уходит вместе с ней! Медвежонок опешил. Пипунескус, придя немного в себя, тоже уставился на них. Затем медвежата посмотрели друг на друга. Мусква облизнулся, как бы выражая этим противоречивость своих чувств — колебание между соблазном изувечить Пипунескуса и властным голосом долга, зовущим его следовать за Тэром. Пипунескус разрешил эти сомнения. С жалобным ревом кинулся он за матерью.

Тревожное время наступило для двух медвежат. Всю ночь Тэр и Исквау провели в густом ивняке у поймы. Вечером Пипунескус опять было подкрался к мамаше, но Тэр снова отшвырнул его на середину ручья. Повторное