Две по цене одной - Диана Рымарь

— Или, по крайней мере, убедите вашего сына мне не мешать.

Готова была поклясться: после ее слов Баграт Барсегян начал покрываться красными пятнами.

— Арам!

Он услышал грозный оклик отца еще из приемной. Мысленно зарычал, гадая, что могло вывести родителя из себя. Ведь просто так являться в таком настроении тот не стал бы.

Секретарь даже не пискнула. Она вообще, наверное, спряталась под стол — от греха подальше. Отец влетел в кабинет без всякого доклада.

— Арам! — пробасил он, с шумом закрыв дверь. — Захожу я в отель и кого вижу?

Отец задал вопрос таким образом, будто Арам должен был как минимум прочитать мысли родителя и тут же начать извиняться.

Он встал, обошел стол и присел на него, сложив руки на груди, аккуратно спросил:

— Кого ты увидел?

— Ее! — не заставил себя ждать Баграт.

— Кого ее? — тут-то Арам и заподозрил неладное.

— Скажи мне как на духу, сын, ты из-за этой маленькой дряни решил бросить Наринэ?!

До Арама наконец дошло, где собака зарыта.

Слова отца неожиданно задели. Больно задели. Сам он может делать с Евой все, что угодно, но не позволит ее обижать никому другому. Даже отцу. Даже заслуженно.

— Не смей называть Еву дрянью, — произнес он с каменным выражением лица.

— Что?! — аж присвистнул отец. — Ты как со мной разговариваешь? А ну отвечай: ты поэтому решил купить «Орион»? Потому что она тут работает, да?

Арам покачал головой.

— Ева здесь вообще ни при чем, это была выгодная сделка.

Баграт сжал кулаки и снова двинулся в наступление:

— Я сейчас же сделаю так, чтобы эта мелкая сикарашка исчезла отсюда!

— Только тронь ее, и на этом наше хорошее общение с тобой закончится, — отчеканил Арам строго.

— Да как ты смеешь… Зачем ты ее защищаешь? Она столько боли тебе причинила…

— Ева — мать моей дочери, — наконец признался Арам. Шила в мешке все равно не утаишь.

— Как это?! — охнул отец.

Медленными шагами подошел к дивану и плюхнулся на черную кожаную поверхность.

— Это как это… — снова повторил и помахал себе рукой в попытке остудить пылающее всеми оттенками красного лицо.

— Я сам недавно узнал, — ответил Арам.

Потом подошел, сел рядом и рассказал отцу, как встретил Надю, как Ева пыталась скрыть ее возраст, как почувствовал в ней родственную душу.

— Очень тебя прошу, отец, не трогай Еву. Я сам решу, что с ней сделать.

Баграт немного отдышался, потом вперил в сына полный гнева взгляд и продолжил:

— То есть будешь с ней спать, а законная жена пусть слезы льет в холодной постели?

Арам громко выдохнул и вскочил с дивана, снова сложил руки на груди.

— Со своей женой я тоже разберусь сам, не маленький.

Баграт тоже встал и ответил, нахмурив брови:

— Ты это матери скажи, она Наринэ уже полдня успокаивает.

— Какого?! — чуть не выругался Арам, еле сдержался. — Отец, прошу, не встревайте, вы не все знаете…

— А ты скажи, чего я не знаю? Ну? — развел руками отец. — Плохая жена у тебя? Готовит невкусно? Дает плохо? Так воспитывай, Арам-джан, воспитывай! И сделай ей наконец ребенка, а то мне перед другом неудобно. Девчонка четыре года замужем, а ни одной беременности… И знаешь что, дурит тебя твоя Ева, не твое дите. Иначе уже все жилы бы из тебя вынула.

— Она не такая, отец! — отрезал Арам, хотя сам себе не верил. Или как раз верил?

Баграт Барсегян насупился и принялся учить сына жизни, активно размахивая руками:

— Знаешь что, Арам-джан, так не поступают, как ты поступаешь. Ты знаешь мою историю. Ушел от жены к русской ш… нехорошей женщине, потом назад еле пустили. Хочешь ты ее, так возьми! Наиграешься, в семью вернись, но не разводись! Ты не забыл, кто отец Наринэ? Как мне в глаза другу смотреть, если мой родной сын его кровиночку обидит, а? Обо мне ты подумал? А насчет дочери... Не твоя она, забудь! С чего взял, что твоя дочь? Из-за недомолвок Евы? Смешно.

— Тебе пора, папа, — сказал Арам максимально строго.

— Из-за какой-то девки родного отца прогоняешь… Не будет тебе с ней счастья, учти это.

Баграт Барсегян смерил сына полным горечи взглядом, развернулся и поспешил вон.

Арам же пробурчал ему вслед:

— На счастье уже давно не надеюсь…

А ведь отец в чем-то прав. До новой встречи с Евой более-менее спокойно жил. Теперь же никакого спокойствия, одни проблемы.

Но не мог он Еву от себя отпустить. Не мог, и все тут. Не будет ему нормальной жизни, пока не остынет к ней как к женщине. А по поводу дочери — он выяснит наверняка, и скоро.

Арам уважал своего отца, его мудрость, взгляды на жизнь. Баграт был хорошим родителем, ничего для сына не жалел, воспитывал, чтобы тот стал самостоятельным, ответственным за свои решения. И он стал. Поэтому свои вопросы будет решать сам, без оглядки на отцовское мнение.

Пусть отец решает, что делать в его семье, а в своей Арам как-нибудь сам разберется.

Подождав для верности несколько минут, он нажал на рабочем телефоне кнопку внутренней связи и попросил секретаря:

— Александра, пошлите кого-нибудь в «Сахарную» за пирожными. Только не нужно говорить, что это для меня.

— Конечно, Арам Багратович, каких пирожных вы бы хотели?

— Значит так, — потер он руки, — мне обязательно лимонные, шоколадные и какие там еще есть, всех по одному. Нет, по два!

Что не съест, то понадкусывает.

Ева будет в бешенстве…

Арам понимал, что поступал нехорошо.

Больше того, если бы кто-то проделал такое с его ребенком, он лично поймал бы придурка и долго объяснял, что так делать нельзя. Возможно, не только кулаками бы объяснял, но и ногами тоже.

Но по-другому не мог поступить, а ждать решения суда уже не было сил. Он должен знать наверняка. Он же человек в конце концов, хотя Ева, видимо, так не считала.

Пробраться на территорию школы оказалось просто — она даже никем не охранялась.

Арам тут же решил: если ребенок окажется его, первым делом переведет ее в частную школу. Что это такое, почему ни одного охранника на территории?

С замиранием сердца ждал перемены, благо погода позволяла — сентябрьское солнце ласково грело. Сам не понял, отчего так разволновался. Ну ребенок и ребенок… Его… возможно.