Парадокс Гретхен - Вера Колочкова

И всю ночь потом она спала как убитая. Даже снов никаких не видела. И все воскресное утро проспала, до обеда почти, пока не разбудил ее настойчивый телефонный звонок. Торопливо-требовательный Жанночкин голос, раздавшийся в трубке, сразу сбил с толку и даже вызвал чувство стыда от вчерашнего ее странного поступка – в комнате все еще оставался горько-пряный, не выветриваемый никаким сквозняком запах дорогих духов.

– Аська, ты мне срочно, срочно нужна! Давай собирайся и дуй к нам на дачу! С детьми посидишь, пока мы с Леной по магазинам прошвырнемся! Как раз на двенадцатичасовую электричку успеваешь! Давай-давай, бегом! Жду!

Короткие Жанночкины слова-приказы словно отпечатывались четкими штампами у Аси в голове, и она кивала им в ответ головой быстро-быстро, ничего не успевая сообразить и вставить хотя бы одну маленькую реплику. Потом поймала себя на том, что в трубке давно уже идут короткие гудки отбоя, а она все, как китайский болванчик, кивает и кивает головой…

Посмотрев на часы, она в ужасе всплеснула руками и завертелась волчком по комнате, быстро напяливая на себя одежду. И только глубоко в голове нервно дрожала, не давала покоя маленькая, как хрупкий белесый росточек, слабая мысль: чего это она так засуетилась-перепугалась… Она даже на мгновение увидела себя со стороны: носится по квартире не женщина, а получивший четкий приказ солдат-новобранец, а ее, Аси Макаровой, будто опять не существует вовсе. Она даже тряхнула головой, чтобы мысль эту отогнать побыстрее. Некогда было сейчас в чувствах своих разбираться – на электричку бы не опоздать…

Стоя в переполненной воскресной электричке плечом к плечу с рванувшими на природу горожанами, она с удовольствием подумала о том, как славно сейчас прогуляется от станции до Жанночкиной дачи, побродит по осеннему желто-красному лесу, пошуршит листьями под ногами, подышит чистым, успокаивающе-целебным воздухом. Ася вообще любила осень. Она всегда представлялась ей некой увядающей женщиной-красавицей, очень умной и доброй, и щедрой, и мудрой необыкновенно. А зима – злой седой старухой. А весна с летом – глупыми амбициозными девчонками, требующими всеобщего восторженного поклонения своей незрелой еще красоте.

Да уж. Вот так вот. Прямо хоть стихи пиши, как Пашка…

А проклюнувшаяся давеча в голове мысль все не давала ей покоя. Росла сама по себе, из крохотного росточка-зародыша быстро превращаясь в тонкий нахальный стебелек, и портила романтическое настроение, и насмешливо нашептывала, будто издеваясь: «Давай, Ася, давай… Ты еще бегом от станции помчись… Там же тебя твоя Жанночка ждет не дождется и гневаться будет за твое опоздание…»

Сойдя с электрички, Ася, будто наперекор этим нашептываниям, отправилась на дачу самой дальней дорогой, извилисто огибающей живописные пригорки, потом мимо реки, потом по широкой тропе березняка, сплошь засыпанной желтыми трогательно-маленькими листьями. Белые тонкие стволы берез вызывали острую к ним жалость, хотелось подойти и ласково провести рукой по махристым, отделившимся от стволов тончайшим нежным пленочкам, пригладить-причесать их ласково. Сойдя с тропы, Ася прошла на давно уже полюбившуюся ей поляну, встала в самый центр, покружилась и остановилась, и улыбнулась навстречу грустному кружению берез, которые и сегодня приняли участие в этом их общем белом танце. Правда, не таким уж он и белым был сейчас, скорее желтым. Это весной танец бывает белым. Ася на этой поляне всегда вот так кружилась-танцевала вместе со знакомыми березами, вот так дружила с ними все эти годы, что ездила к друзьям Соколовым, Жанночке и Левушке, на их дачу. Они даже потешались над ней по этому поводу и усмехались снисходительно этим ее странным романтическим причудам – с березками она танцует, видишь ли… Прямо как дитя малое, слабое и неразумное – не проследи за ней, и улетит куда-нибудь в порыве своем. А муж, Павлик, ее всегда понимал. Он и сам любил прогуляться с Асей по лесу, не нравилось ему долго сидеть за высоким бетонным забором дачи. А однажды предложил Левушке раскрасить-разрисовать нудно-серый дачный забор и даже варианты своих творческих фантазий на эту тему начал ему излагать, да только Левушка остановил его пыл, пояснив, что он человек серьезный и себя сильно уважающий и вообще – непростое положение бизнесмена его ко многому в этой жизни теперь обязывает, и подобной глупости он себе позволить никак не может. Ася помнит, как Павлик усмехнулся тогда понимающе и промолчал…

– Господи, Аська, тебя только за смертью посылать! – набросилась на нее недовольная Жанночка, как только она показалась в воротах. – Опять никак с деревьями разговаривала, романтичная ты наша? Ты не поняла сразу, что ли? Надо было два раза повторить, да?! Я же тебе сказала – давай бегом! Чего тут такого непонятного-то?

– А я не хочу бегом, Жанна. Мне пройтись хотелось, – слишком спокойно, слишком на одной ноте, но с тихой яростью ответила Ася и сама удивилась, что в ее голосе не прозвучали сейчас торопливые и неприкаянные, привычные уже в общении с Жанночкой извиняющиеся интонации.

Удивилась этому и Жанночка. Она долго и внимательно смотрела на Асю в упор, будто видела впервые. И даже моргала при этом растерянно. И ничего больше ей не сказала. Повернувшись резко к Лене, вышедшей вместе с ней встречать Асю, решительно и чуть раздраженно произнесла:

– Так, Лена. Поездка по магазинам на сегодня отменяется. Завтра съездим, детей можно и с собой взять. Надо им няню хорошую подыскать. Беби-ситтера. Сейчас большое количество фирм такие услуги предоставляет, я знаю. Я завтра же займусь этим вопросом…

Быстро развернувшись, Жанна ушла в дом, больше ни слова Асе не сказав. Лена пожала плечами и, виновато взглянув на Асю, будто поежилась от неловкости за Жанночкино поведение. Ася улыбнулась ей ободряюще и медленно пошла в сторону шезлонга, раскинутого в дальнем конце газона, устроилась в нем поудобнее и, закрыв глаза, подставила лицо ласковому послеобеденному сентябрьскому солнцу. На душе отчего-то было мирно и хорошо, и прежняя противная мысль-росток вдруг перестала тревожить ее язвительными укорами, будто затаилась на время. От запаха жарящихся с другой стороны дома шашлыков вдруг свело голодным спазмом желудок – Ася вспомнила, что утром не успела даже позавтракать. Оттуда же доносились до нее и звонкие голоса детей, и настойчивые, испуганные реплики их родителей – тише, мол, дядю Леву разбудите… «Вот сейчас посижу еще немного и пойду к ним. Есть хочу. Пусть накормят, – лениво подумала Ася. – А что? Я не напрашивалась, между прочим, сами позвали…»

Незаметно для себя она задремала: красные солнечные шары под веками закружились в расслабленно-сонном хороводе и унесли ее прочь от этих запахов и звуков… и испуганно вздрогнула от тихого, прозвучавшего над самым ее ухом голоса Лены:

– Ася, пойдемте обедать, пожалуйста… Там шашлыки уже готовы…

– А?.. – приходя в себя, Ася села в шезлонге и затрясла головой. Лена сидела перед ней на корточках и приветливо улыбалась, но Ася обратила внимание, что глаза милой молодой женщины отнюдь не улыбаются – остаются грустными и встревоженными.

– Ася, вот еще что… Я спросить хотела… Вернее, посоветоваться…