Натурщица - Олег Юрьевич Рой

назвал ей сумму, раз в десять меньшую, чем обещала Анна.

— Что-то не так? — осведомился Костя, видя, как изменилось ее лицо.

— Нет-нет… — пробормотала она и потерянно пошла в сторону ресепшена.

Аня была там. Увидев Симу, она помахала ей уже издали, а потом, когда та подошла, протянула конверт. Сима заглянула — да, там была оговоренная сумма, очень солидная. За три часа на ногтях она получала куда меньше… Совсем сбитая с толку, Сима рискнула уточнить:

— Аня, я чего-то не понимаю? Костя мне только что сказал, что натурщики у вас получают не просто меньше, а в разы…

На это простое уточнение администратор отреагировала весьма странно — смутилась.

— Симочка Викторовна, — понизив голос, сказала Аня и почему-то оглянулась. — Один из художников хотел бы пригласить вас позировать индивидуально. Ну, то есть персонально для него.

Сима к такому была не готова. Хотя, если вдуматься, почему бы нет… Ведь писали же художники и не в студиях с большим количеством участников сеанса, а в своих личных мастерских. Интересно, кому это она так приглянулась?

— Да вы не переживайте, — заторопилась Анна, видя ее смятение. — Оплата действительно будет хорошая. Индивидуально даже выгоднее — за позирование на дому сумма будет еще больше и свободы больше.

Сима колебалась. К художнику домой? Не в мастерскую даже? Собственно, в самом деле, почему бы и нет, лишь бы он не оказался каким-нибудь маньяком или извращенцем. Да и деньги очень нужны, особенно сейчас, когда столько всего на нее обвалилось…

— А что за художник? — наконец, полюбопытствовала новоиспеченная натурщица.

— То есть вы согласны? — просияла Аня. — Это Алекс. Ну, то есть его так все называют, и он сам так представляется. Может, вы его не заметили, он ушел чуть раньше остальных. Худощавый такой, глаза с прищуром, веснушки мелкие, темные. В сером джемпере. На актера этого еще похож, скандинавского, как его, на «М» как-то… Злодеев еще всегда играет.

Это был третий шок Симы за сегодня. В сером джемпере был только один художник — тот самый. Худощавый, глаза с прищуром, веснушки… Он, точно он, «Принц датский»!

Это уже походило на «то самое Симино кино».

И фантазия ее разгулялась в полную силу. Его предложение не иначе как связано с интимом! Как еще иначе его расценить?! Не из-за небесной же ее красоты и желания увековечить ее на полотне в веках. Сима себя красивой никогда не считала. Не уродина — это да, и не располнела к тому же, фигуру блюла. Но для желания писать с нее портреты нужна причина посерьезнее. Почему бы не эта?! Но…

Романтичная Сима вовсе не вожделела таинственного Алекса. Пусть он даже секс-символ всего датского народа.

Нет, то есть она его, конечно, вожделела, но тайно и по-детски трепетно, как бы странно это ни прозвучало. Она была именно романтически влюблена. Это у мужчин секс всегда на первом месте. А как же трепет, а как же обмен быстрыми взглядами, первые робкие прикосновения? Секс это одно, отношения — совсем, совсем другое. Изголодавшаяся по чувствам Сима хотела именно отношений. Нормальных…

Но если ОН и вправду вдруг просто захотел ее — бывает ведь и такое! — то это было бы именно то самое очень-очень тайное девчачье желание. Чтобы твой принц из сказки вдруг взял тебя за руку и повел куда-то. И уже неважно куда. Ему лучше знать, он мужчина. А Сима была готова идти за своим мужчиной, не спрашивая куда.

Она была противоречива, то есть была влюблена в него по самую маковку.

…Аня, кажется, что-то спрашивала у нее, и не в первый раз.

— Так мне можно дать ему ваш телефон?

Сима снова вспыхнула:

— Да-да, конечно… Спасибо! И… приглашайте, если что.

Вернувшись домой, она напекла Полине Андреевне нежнейших сырников.

— Ух, какие, — похвалила та, съев один. — Что случилось? Ты сегодня просто лучишься.

— Денежек подзаработала, — улыбаясь до ушей, сказала Сима.

— Ну да, ну да, — хмыкнула проницательная лиловая дама.

А через два дня «Принц датский» позвонил.

Увидев на экране незнакомый номер, Сима сразу подумала, что это именно он, тот самый художник. Да, она не ошиблась, и он неуверенно представился:

— Это Алекс вас беспокоит. Живописец…

— Здравствуйте, — пролепетала Сима в трубку.

У нее почему-то ослабели ноги, как ни смешно это прозвучит, и она тихонько присела на край своего дивана — была дома. Она впервые услышала его голос — в студии они не разговаривали. Такой приятный баритон. Мягкий.

— Здравствуйте, Сима, — продолжал звучать этот мягкий баритон в трубке. — Аня вам, наверное, передала?.. Вот, и я, собственно, тоже… вам решил позвонить, узнать.

— Да-да. Алекс, я… да!

— То есть вы согласны мне позировать?

— М-м… Да. То есть у вас дома? Аня мне сказала… Да.

Странный у них получился разговор. Оба нервничали, и непонятно, кто больше. Самое главное, непонятно, почему нервничал художник. Ведь это, кажется, просто рабочий момент — пригласить натурщицу позировать?

Наконец, он выдавил предложение:

— Как насчет завтра?

— Да-да, я свободна, — подхватила Сима.

— В первой половине дня сможете? Сейчас свет хороший, а для живописи это очень важно. Естественное освещение…

— Да, конечно! Я могу…

— Тогда записывайте адрес.

— Диктуйте…

После разговора Сима застыла на диване, прижав к себе телефон и чувствуя себя помешанной. Ну, невозможно испытывать такую неуверенность в себе перед простой встречей с мужчиной…

Хотя как раз и можно. Все-таки Сима не просто не завязывала отношений все эти годы после предательства Валентина, она даже не особенно и общалась с мужчинами. А где, с другой стороны, ей было с ними общаться? На маникюре?! У нее было несколько постоянных клиентов-мужчин — два бизнесмена и молодой парень нетрадиционной сексуальной ориентации…

«Ой, мамочки-мамочки, я как будто на свидание иду». Сима встрепенулась. Что же надеть?!

Не выдержав, она осторожно поскреблась к Полине Андреевне.

— Сейчас, докурю, — раздался ее низкий голос с балкона, и наконец лиловая дама вновь предстала перед Симой — умопомрачительная, как и в первый раз, когда она ее увидела.

— У тебя что-то с категориями прекрасного, — заметила ей совсем недавно Полина Андреевна, когда они рассматривали в интернете выставку в питерской «Эрарте». — Как-то все у тебя драматично, возвышенно, величественно и мрачно. Да и по жизни ты на все реагируешь именно так. Тебе бы в искусствоведы.

— Да какой из меня… — отмахнулась Сима. — Но это да, эмоции у меня частенько через край. И фантазия.

— Восторги эти твои… Будь проще. И щитовидку проверь, — посоветовала полковничья вдова.

Проверила. Показатели были в норме.

— Ну, — развела руками Полина Андреевна. — Тогда живи с этим.

— Так уж тридцать