Грани Обсидиана - Наталья Колесова

Побережники рассказывали, как несколько лет назад эти самые Волки – огромные безжалостные звери – перебрались через границу и попросту опустошили весь правый берег. Видимо, им показалось, что он слишком густо заселен. Немногие уцелевшие после той резни с неизбывным ужасом рассказывали, как Волки перекусывали побережников пополам и ломали хребты одним ударом мощной когтистой лапы. Наверняка этот мило улыбавшийся мне парень тоже участвовал в том кровавом набеге.

Я зашипела: петля соскользнула со спицы, придется перевязывать весь ряд. Побережники говорили также, что Волки держат людей за домашний скот, в лучшем случае – за слуг. Но та женщина, Инта, явно пользовалась уважением оборотней. Ее охраняли. О ней заботились: неужели как об овце из своего стада? И даже – если я правильно поняла взгляд темноволосого – любили. Инта ждет его ребенка? Значит, Волки могут иметь детей от людей… Какими те родятся? Оборотнями? Людьми? Мой взгляд остановился на брате. Или такими?

Ну что ж, пока Волк помогает нам выжить, мы будем принимать и Волчью помощь.

Только я немного подправлю узор.

Эту красную нитку сюда – моя погибшая в пути семья, верившая, что впереди нас ждет новая, безопасная, благословенная земля. Эту желтую – обжигающий гнев на проклятых Волков, чье заклятие чуть не убило моего единственного брата. Эта черная по канту – безысходность и горечь моего подчинения Зихарду… Надеюсь, этот узор согреет нашего добренького Волка в самую холодную ночь!

А еще лучше – обожжет ему руки до незаживающих волдырей. Ведь все случившееся, все это – из-за них!

* * *

После бушевавшей на прошлой неделе ярмарки субботний базар был малолюдным и вялым: наверное, люди продали все, что хотели, да и сами поиздержались. Несколько охотников предлагали шкурки, крестьянки – замороженные круги жира и топленого масла; сонная старушка, напоминавшая обмотанный шалями бочонок, торговала семечками: но, судя по редким покупателям, к концу дня она попросту сщелкает их сама.

И еще стояла я со своим вязаньем. Ко мне давно привыкли, расспросами не донимали – удовлетворились краткой историей про дальний хуторок на холмах…

К двум часам дня я уже готова была натянуть новые рукавицы на замерзшие ноги – прямо поверх сапог. Кажется, я зря сюда пришла сегодня: Волк или обманул меня, или попросту позабыл про свой заказ. Не нужно было рисковать, приходить снова, пока у нас с Рыжиком не закончилась еда. Странно, что за всю зиму меня еще ни разу не заметили Пограничники. И как хорошо, что про мои странствия так поздно прознал Зихард! Пока он молчал, но я вовсе не обманывалась – что-нибудь да задумывает. И в этой его задумке я буду играть главную роль. Все побережники так или иначе ему служат, и я не исключение. При воспоминании, как именно мне приходится служить, рот наполнился кислотой – до рвоты…

Наконец я увидела идущего ко мне большими шагами Волка. Капюшон меховой куртки сброшен на плечи, на темных, коротко стриженных волосах блестит мелкий снег… Краем глаза я заметила оживление среди крестьянок: то ли Волк был хорошим покупателем, то ли просто привлекательным (в их глазах) парнем. Отзываясь на приветствия кивками и улыбками, он подошел ко мне.

– Замерзла?

Даже если и нет, сейчас бы точно оцепенела – казалось, он замораживает меня одним своим приближением, словно сказочный Ледяной Бог. Вместо ответа я молча протянула ему рукавицы. Волк примерил – в самую пору! Довольно хмыкнул:

– Теплые. Узор красивый получился.

О, если б получился, ты бы, Волк, просто остался без рук! Но, может, мои слезы и мои проклятья все-таки подействуют – пусть и медленно, позже?

– Как договорились, – он протянул мне деньги.

Чтобы не касаться его, я подставила руку, и холодная монета упала в мою холодную же ладонь. Я начала поспешно собираться, нервничая под его взглядом – Волк и не подумал уйти, стоял, наблюдая.

– Хочешь есть?

– Что?

– Есть, – повторил он и сделал движение рукой, словно орудовал ложкой.

Ему, наверное, казалось, что я плохо его понимаю – может, попросту какая-то дурочка. Уже лучше б мне такой и притвориться – тогда бы он от меня быстро отстал…

– Идем в корчму, покормлю тебя, – скомандовал он и пошел с площади. Я тоскливо огляделась – крестьянки глазели на нас с любопытством. Волк обернулся и удивился, что его приказ все еще не выполнен: – Идем же!

Засунув вещи в сумку, я обреченно направилась к поджидавшему меня Волку.

Бэрин спохватился лишь после полудня. Не то чтоб он нуждался в рукавицах, просто девчонку пожалел: пусть ей перепадет лишняя монетка. Он не был уверен, что она придет, да и что вообще поняла, о чем речь, – настолько ошалевшей она выглядела. Но все же оседлал Ворона и отправился в село Высокое, выросшее под крылом у замка.

Рукавицы вышли знатными. Бэрин отдал обещанную плату и помедлил. Протянутая за монетой ладонь дрожала – то ли от холода, то ли от страха, – из потрепанного рукава выглядывало тощее белое запястье. Да и лицо, прячущееся под широким капюшоном, уж очень худое. Явно пришлая: хотя их людям тоже нелегко в эту зиму, до голода дело еще не дошло.

– Идем, я тебя покормлю.

То ли не поняла, то ли испугалась – застыла на месте, как маленький зверек, надеящийся, что его не заметят.

– Идем, идем! – Бэрин готов был просто тащить ее за шиворот, да побоялся, что его укусят. Девица нехотя поплелась следом.

Услышав привычный заказ: «Мясо. Много», – Ян кивнул. Покосился с любопытством на притихшую за столом девчонку.

– Что хочешь еще? Хлеб, похлебку, кашу? Можешь скинуть одежду. Тут тепло.

Девушка завозилась, медленно снимая капюшон и расстегивая куртку. Разглядев ее худое бледное лицо с синими тенями под глазами, Бэрин решил, что она хочет всё.

– Как тебя зовут?

Помолчала.

– Лисса.

– Я Бэрин. Откуда ты пришла к нам, Лисса?

– Издалека.

– Одна?

– С братом.

– А где брат?

– Он… еще маленький.

Она отвечала так тихо, что ему пришлось перегнуться через стол. Произношение было странным – и впрямь издалека.

– А ваши родители?

Можно было и не задавать этого вопроса…

– Где вы остановились?

Лисса молчала, глаза у нее были затравленными. Бэрин привык к тому, что пришлые их боятся – как боялась в свое время и Инта. Чаще всего это его забавляло. Но сейчас девчонка, того и гляди, удерет из корчмы, даже не поев. Отступившись на время, он кивнул на тарелки:

– Ешь!

Я осоловела от сытости и тепла, вина лишь пригубила. Мне не нравится, что оно убавляет быстроту и ловкость… Волк Бэрин, кажется, этого не боялся – он уже опустошил свой бокал. И сейчас опустошал большое блюдо с мясом.