Друзская сага - Виталий Каплан

Последний поворот привёл в келейный зал. Из-за стола со сладостями и фруктами поднялся благообразный мужчина, и улыбаясь, как знакомым, поспешил навстречу. Высокий, в ослепительном платье-кандуре и такой же белой феске, он слегка прихрамывал, опираясь на посох. Маленькая, надкушенная сединой бородка, благородный лоб и глаза, печальные, как у пророка. Казалось, он заговорит тенором, но оказалось басом последней октавы.

— Узнаю… Узнаю героев… — признался шейх, — истинные муахиддун. Добро пожаловать! Как добрались? Понравился ли ужин? Насытились ли?

Анвар подтолкнул Монира. Начать беседу полагалось старшему.

— На высочайшем уровне, достопочтимый шейх. Огромная честь для нас, простых друзов, говорить с великим современником Музаффаром. Здоров ли шейх?

— Спасибо, Монир, за добрые слова. Я искренне рад, что вы приняли приглашение. Старик Калабуни недавно сманил к себе виртуоза из Франции… Кстати, личного повара Марокканского принца. Вы могли убедиться, он стоит потраченных средств. Что у нас на десерт, Марсель?

Теперь шейху прислуживал телохранитель. Его то и звали Марсель.

— Каскад из свежих ягод, — сообщил тот с прованским акцентом, — три сахарных трубочки безе, в одной малина, в другой ежевика, в третьей клубника. Всё с творожным муссом. Плюс ягодный горшочек со сливками из козьего молока. Короче, тропическое рандеву с ароматом личи.

— Вы слышали, друзья мои? Тропическое рандеву. Поэзия гастрономии.

Шейх обладал редким свойством, с давних времён называемым божьим даром. Магией, магнетизмом, способными воздействовать, даже если хозяин избегал контакта с людьми. Друзы, застряв где-то на социальных подмостках, но оказавшись по воле обстоятельств в оглушительной близости к имаму, не взялись бы выразить своих чувств. Сомнения Мари, сарказм Халаби, подозрительность Хнифаса и эмоциональность Асада порознь оказались напрасными. Зато соединились в неукротимом порыве угодить большому человеку.

Подобное впечатление производили древние владыки, являясь народу по праздникам. На них всегда смотрели снизу вверх, признавая божественность. В лихолетье смотрели с верой в могущество. В каком бы состоянии не предстал шейх перед последователями — в радости, гневе или печали, они ощущали его превосходство. Речи его казались пророческими, деяния мудрыми.

— Братья, — заговорил имам, когда с десертом было покончено и подали кофе. Голос его гипнотизировал, заставлял сопереживать, — я видел, с каким достоинством вы сражались. Зрелище согрело душу! Но разве мог я не заметить, как никчемные люди предали вас… Могу ли говорить с вами откровенно?

— Конечно, шейх, — ответил за всех Анвар.

— Надеюсь, верите мне.

— Верим, — выдохнули они вместе.

— От сионистов, цинично присвоивших наши земли, можно ожидать любых пакостей. Но и друзские шейхи повели себя недостойно. Братья мои, поверьте, я знаю, что говорю. Ислам — наша общая религия. Что бы там ни утверждали консервативные толкователи Корана! Произнеся основные постулаты веры, мы, мусульмане и вы, друзы, вкладываем в них тот истинный сакральный смысл, который заложен Всевышним. Моим и вашим Единственным Богом. Повторите за мной, братья! Повторите! Бог во вселенной Един! Нет Бога, кроме Аллаха!

— Бог Един! Нет Бога, кроме Аллаха! — в унисон слились голоса.

— И Мухаммед — пророк его!

— Мухаммед — пророк его, — подтвердили они, как заговоренные.

Шейх Музаффар кривил душой. Он знал, что друзы, кроме пророка Мухаммеда, одинаково почитают ещё шестерых. И среди них талмудического Моисея и христианского Иисуса. Евреев по крови. В этом крылось фундаментальное благоговение друзов перед Израилем. Но имам вёл четырёх иноверцев по лезвию исламского милосердия. Повторив за ним постулаты мусульманской веры, они не нарушили запретов собственной. Лишь не упомянули воедино всех пророков.

Религия друзов одна из самых таинственных и загадочных на Земле. После того, как в десятом веке закрылись Врата Проповеди[16], уже никто и никогда не сумел узнать о ней хотя бы тысячной доли. Все, что написано в туристских проспектах, учебниках и даже научных трактатах, чаще всего является предположением, но не истиной. Мало того, не всякий друз знает о своей религии ту пресловутую тысячную долю.

— Знаете, до встречи с вами, я почти утратил надежду на израильских муахиддун. Мне ближе позиция ливанца Джумбалата, с ним у нас дружеские отношения. Он поддерживает палестинское сопротивление. Считает, как и я, что друзам нужно вернуться не только к общим с арабами этническим корням, но и к могучему стволу — исламу. Это, конечно, частное мнение. Друзы и впрямь имеют арабское самосознание, хотя и живут в Израиле. Но ваши близорукие лидеры, — на тон повысил голос шейх, — осуждают Джумбалата! Несчастные, существующие лишь для себя. Не для своего народа. Я обращаюсь к вам, потому что разум — качество свободолюбивого человека. Согласившись со мной, окажете честь организации «Свободный ислам» и нашим народам. Я давно ищу подходящих муахиддун для создания друзского филиала ФСЗ — «Фонда Спасения Земли». Израиль, так считают многие разумные люди, завоевал земли арабов и друзов. Не раз обращался к светским лидерам вашей общины. Но они ценят лишь объедки из блюда сионистов… Дрожат за насиженные места. Ваши духовные пастыри заняты религиозной спесью, но не торопятся стать альтернативой слабому светскому начальству. Прав ли я, Анвар Мари? — безошибочно выделил шейх лидера.

Анвар посмотрел в глаза имама и понял, почему тот обратился к нему. Это льстило. И заодно отвлекало, ретушировало ложь. Принимая за должное посулу шейха, он подтвердил своё согласие:

— Ты прав, великий Музаффар, но горько от такой правды.

— И мне, брат мой Анвар.

— Как быть! Традиции предков!

— Вы должны строить новый мир, а не держаться за сопревшие хвосты трактовок.

— Без прошлого нет будущего.

— Но есть настоящее. Японцы говорят, «не учи судьбу плохому». Четыре достойных и самостоятельных человека во главе фонда в скором времени смогут заменить нынешних лидеров друзской общины. Человек, строго сказать, становится человеком не при рождении — тогда он получает лишь оболочку, сосуд. Формирование личности происходит потом…

— Но… Мы же простые люди… — засомневался Монир, неучтиво прервав речь великого человека.

— Скажите, кем были ваши пророки в начале пути? — голос шейха пророкотал, вызвав оторопь, — кем был Ной — простым земледельцем! Авраам — скотоводом! Моисей — чиновником у фараона! Иисус — плотником! Мухаммед — пастухом!

Если в первом случае шейх слукавил, упомянув лишь Мухаммеда, как пророка друзов, то тут, благодаря импровизации, попал в точку.

Лица друзов засветились, плечи расправились. Обманутые своими и чужими, они почувствовали реальность удачи. Шейх Музаффар предлагал больше, чем управление фондом. Он дарил им «Путь Жизни»[17]. Настоящий, не вымышленный. Отправляясь в ресторан на встречу, они не предполагали, что судьба способна на такие головокружительные кульбиты.