Один в поле - Андрей Ерпылев

Шли долго. Уже окончательно рассвело, когда первые две тройки заспорили, кому первому сворачивать у вешки с косо написанным мелом номером. Судя по всему, этот маршрут не пользовался большим успехом, и дело дошло до кулаков.

— Почему они спорят?

— А ты бы не спорил? — фыркнул Ботало. — Там минное поле сплошное. Над этим квадратом уже два месяца бьются, а толку — чуть. Народу там полегло — ужас. Кстати, твой вечерний костюмчик отсюда родом.

— Не мели ерунды, — одернул болтуна Горбатый.

— Как это ерунда! Никакой ерунды! Чавкин это клифт, а его тут на позапрошлой неделе прыгающей миной пристукнуло. Вместе с Хорьком и Ласковым. Одной миной — троих. Представляешь?

— Да не Чавкин. Шнырю его дней пять назад продали, не больше. — Генералов это комбинезон!

Напарники ожесточенно заспорили, как будто то, одежда которого покойника досталось по наследству новичку, имело особенное значение для обоих. А Рой поежился: он и не представлял себе, какие опасности таит каторга. Похоже, что подниматься в атаку на пулеметы — и то более здоровое занятие.

Саперы — а они все шестеро были с миноискателями — наконец решили, кому идти на опасный участок, и одна из троек осторожно ступила на неверную почву, шаря перед собой своими палками, словно слепые, ищущие дорогу. Рой со спутниками не успели отойти от этого места и на сто метров, как позади глухо ухнуло и вздыбился гриб зеленоватого дыма.

— Амба, — подытожил Ботало. — Пятерку ставлю, что Шнырю сегодня новый комбез достанется. Мало поношенный, но дырявый.

— По рукам, — согласился Горбатый. — Считай, что моя пятерка. У Хонтийца на мины нюх. Это пустышка.

— Какая пустышка? — напустился на товарища сапер. — Противотанковая бабахнула — по звуку слышно. Намотало кишки твоего Хонтийца на деревья. Я бы десятку поставил, да у тебя, как всегда, в кармане дырка, Горбатый!

— А давай переспорим на десятку!..

«Им что — заняться больше нечем, — тоскливо думал Рой. — Неужели и я таким через месяц стану? Если доживу…»

Он непроизвольно тронул на груди заштопанную дырку, проделанную осколком, который так недавно оборвал жизнь безымянного сапера.

Все больше и больше троек сходило на свои маршруты. На просеке оставалось человек тридцать, когда Горбатый остановился и вытащил из кармана изгвазданный лист бумаги, сложенный в несколько раз.

— Кажись, наш квадрат, а, Ботало?

— Ты старшой, тебе и карты в руки, — заржал сапер. — Наш, наш! Глаза разуй, Горбач, — вон дерево сломанное, и хрень эта под ней, которую мы на прошлой неделе уконтрапупили.

Действительно, более точное название для груды перекрученного металла, из которого под разными углами торчали погнутые стволы четырех крупнокалиберных пулеметов, подобрать вряд ли удалось бы.

Ботало подошел к останкам какого-то боевого механизма и похлопал по одному из стволов, покрытому толстой коростой ржавчины:

— Выскочила эта дура из-под земли и давай все вокруг свинцом шпиговать. Нашего третьего номера — как, бишь, его звали, а, Горбатый? — первой же пулей… Ракет пять в нее всадили, пока издохла! Живучая — страсть.

— Горазд ты заливать, Ботало! Две ракеты — тютя в тютю. Третью ты с перепугу в белый свет отправил.

Странное дело: чем ближе было опасное дело, тем разговорчивее становился нелюдимый поначалу мужик. И Рой его отлично понимал…

— Ну что, смертнички, перекурим это дело и потопаем. Как оно?

— А-а, один хрен, — махнул рукой сапер. — Все равно когда-то помирать, все к одному. Дай папироску, Горбач!

— Свои иметь надо, — протянул товарищу смятую пачку старшой.

— Благодарствуем…

— На! — рука с пачкой протянулась к Рою. — И ты, новичок, курни напоследок, что ли!

Где-то далеко глухо бухнул еще один взрыв. Каторжники занимались своей рутинной работой…

Разумеется, ни о каком настоящем снятии мин, как это представлял себе Рой, прослушавший двухчасовой курс саперного дела в учебном полку, не шло и речи. Ботало, бредя впереди товарищей, держащихся от него на разумной дистанции, помечал скопление металла, скрытого под землей, вешкой и шел дальше, водя над травой рамкой своего прибора, а Горбатый устанавливал на предполагаемую мину маленькую, не больше спичечного коробка, шашку взрывчатки. Поджигался коротенький запальный шнур, все трое вжимались в землю и… Пока что ничего не происходило — шашка сгорала с коротким хлопком, и все. Каторжники поднимались, матерясь и отряхивая робы, и все повторялось сначала. То ли мины на этом участке все до одной «протухли», что совсем не удивляло, если учесть просто сочащуюся влагой землю, то ли это были вовсе не мины, а осколки взорвавшейся когда-то давно бомбы…

Упав в двадцать какой-то раз носом в грязь, Рой уже хотел было спросить, какова именно его роль в тройке, когда всем телом почувствовал странный рокот, передающийся от земли.

— Вот она, родимая! — переглянулись спутники.

По всему, они предвкушали предстоящее дело, как охотники, заслышавшие приближение крупной дичи. Их возбуждение волей-неволей передалось и новичку.

— Слышь, ты, Капрал, — Роя уже успели окрестить на свой лад, — поперед батьки не суйся. Сначала подберемся поближе, посмотрим, что это за хреновина, а потом решим, что с ней делать. К ним, вишь, индивидуальный подход нужен.

Хитрое слово прозвучало в устах Горбатого так непривычно, что Рой переспросил:

— Какой подход?

— Индивидуальный, — сдвинул брови каторжник. — Понимаете ли, юноша: перемещающиеся по джунглям самодвижущиеся боевые механизмы предназначены каждый для своей узкоспециализированной задачи. Как-то: поражение низколетящих воздушных целей противника, прикрытие узлов обороны от наземных сил, удары по удаленным целям баллистическими снарядами и ряда других. Следовательно, в зависимости от выполняемой задачи, автоматы имеют различную конструкцию ходовой части, защиты и вооружения. Я понятно излагаю?.. Закрой хайло, Капрал, — ворона залетит.

Ботало, глядя на остолбеневшего Роя, согнулся пополам от хохота, уронив в траву свой инструмент.

— Горбатый у нас бывший инженер, — едва смог выговорить он, отдышавшись. — Особо секретный притом. Да ты не удивляйся, малец. У нас тут таких чудес — на каждом шагу. И профессора есть, и генералы… Ты, например, клифт настоящего генерала носишь, хоть и без эполет.

— А вы? Тоже кто-нибудь такой… — молодой человек покрутил в воздухе ладонью.

— Нет, я самый обычный, Капрал, — ухмыльнулся сапер. — Простой, неинтересный… Вор я. Самый обычный вор.

— Ну, закончили расшаркиваться? — Горбатый настороженно поглядывал в сторону приближающегося гула и лязга — Пошли делом заниматься, а то вечером жрать не получим…

— Ну, что скажешь? — Ботало с надеждой смотрел на сутулого каторжника, внимательно рассматривающего из-за толстого древесного ствола грохочущую махину, движущуюся мимо затаившихся «охотников»: так смотрит больной на озабоченного врача — мол, скажи, что у меня ничего серьезного, а недомогание это лечится порошками и пилюлями.