В опасности - Флинн Берри

Элис сказала, что Рэйчел нужно пробегать несколько кругов трусцой, и только потом выходить куда-то в свет. Мы тогда гуляли в собачьем парке в Уиллесдене, она выставила вперед указательный палец и сказала:

– Вот что нужно этой сучке.

Мы понимали, почему она так бесится, но далеко не всегда сочувствовали ей.

Воспоминания о вечеринке на острове в Хакни-Уик наполняют меня горечью. Я рывком открываю дверцу шкафчика и швыряю туда свою сумку. На полу валяется домашний халат Рэйчел. Я несу его к дивану и кладу себе на колени, пропуская ткань между пальцев. Материал до сих пор сохраняет ее запах, и вот я уже бессильно распласталась на диване.

Я не могу больше ждать тут, пока идет расследование и допросы. Если это было случайное нападение, полиция никогда не найдет преступника. Если только, конечно, он не признается во всем сам. Или если женщина из пригорода Оксфорда не позвонит и не скажет, что, даже при всех ее сомнениях, муж пришел домой поздно, а она заметила кровь на куртке и в его машине. Как считает полиция, не стоит ли им приехать и посмотреть самим?

* * *

Я убираю квартиру для возможного жильца, которому сдам ее в поднаем. Запираю дверь и еду в Эрлс-Корт, чтобы бросить ключ в почтовый ящик Марты. Свет у нее дома не горит, и это к лучшему. Я не хочу, чтобы она видела меня, а то будет пытаться убедить остаться здесь. В одиннадцать я уже снова на вокзале Паддингтон и жду поезд, который увезет меня назад.

Однажды я проследила за одной женщиной от метро. Села она на станции «Монумент», что само по себе привлекло мое внимание. По какой-то причине мне захотелось знать, что она там делала. Она всю дорогу читала, лишь однажды оторвавшись от книжки на станции «Кэннон-стрит». Когда на «Виктории» она поднялась с места, я вышла из поезда вслед за ней, а не поехала до своей остановки. Она вышла из метро и направилась к реке и району Пимлико. Стоял конец мая, такой теплый весенний вечер, когда не хочется домой. Женщина вышла на проезжую часть, чтобы обойти небольшую толпу людей, стоявших у паба с пенящимися бокалами пива и куривших, потом свернула в переулок со стоящими в ряд домами из желтого кирпича с белыми трубами на крышах.

Я никому об этом не рассказывала. Было бы слишком трудно объяснить, что мне хотелось о ней знать.

В Пимлико женщина заметила меня, но меня это не смутило. Я могла бы проследить за ней до самого ее дома, а потом сказать, что живу в квартире этажом ниже, и она бы придержала мне дверь и рассмеялась бы подобному совпадению. Сейчас, конечно, все по-другому. Я сама хочу, чтобы Кит заметил, что я за ним слежу. Главное, однако, в том, что я узнала, что выгляжу безобидно. А это означает, что я могу за ним ходить, и этого не заметит никто, кроме него. Я стану дважды в день проходить мимо дома Кита, мы будем ужинать в одном и том же пабе. Я ему никогда не угрожала, у него нет подтверждений преследования. По-моему, мне всего-то и нужно, что находиться там же, где и он.

Кит что-то скрывает. Он все же мог ее и не убивать. Может, просто ходил за ней по пятам. И уж конечно, Кит не нападал на нее в Снейте пятнадцать лет назад. Наверное, я ищу трех разных людей. Напавшего на нее в Снейте, следившего за ней с вершины холма и убившего ее.

Всего несколько месяцев назад Рэйчел ездила в бристольскую тюрьму. Она так и не перестала искать того, кто на нее напал. Есть вероятность того, что она его нашла, а он убил ее. Я знаю, как она вела поиски пятнадцать лет назад, и что бы она ни нашла, это вполне могло еще существовать.

Я выхожу из «Охотников» и направляюсь в газетный киоск за провизией. Когда мы были подростками, мы часами искали его в криминальной хронике, читая о происшествиях вокруг Снейта, и поглощали мармеладки. Жевали сладости, перескакивая с одной статьи на другую. Сейчас от запаха мармеладок меня тошнит.

Вместо них я покупаю несколько упаковок лакричных конфет и бутылку минеральной воды. Сажусь с лэптопом на кровать, ставлю вокруг себя пакетики с конфетами и начинаю разыскивать напавшего на Рэйчел человека.

Тяжкие телесные повреждения, изнасилование, убийство. Круг с центром в Снейте, включающий Лидс, Йорк, Галл и городки между ними. Когда я начинаю читать, меня накрывает волна адреналина. Я все помню. Наши красные от мармеладок рты, сгорбленные спины, подвернутые под себя ноги.

За пятнадцать лет хроника изменилась. Сейчас больше материала, больше фотографий. Я быстро листаю статьи, ведомая чем-то близким к панике. Это так знакомо. Я-то думала, что изменилась, но, наверное, проведенные в Лондоне годы и стали отклонением, и я всегда намеревалась к этому вернуться.

К концу дня у меня под мышками расплываются пятна от пота. Но теперь есть список фамилий. Первым стоит Ли Бартон, и через два дня он предстанет перед Йоркским Королевским судом.

– Ты в этом пойдешь?

– Да.

Рэйчел надела шорты и черную майку на лямках с глубоким вырезом, в котором виднелась ложбинка на груди. Мы двинулись к автобусной остановке. С самого вечера нападения жара так и не спала. Дома в нашем районе выглядели покосившимися, как подтаявшие кубики льда. Рано или поздно они все рухнут, и жара, казалось, только ускоряла этот процесс. Пот впитывался в лямки моего рюкзачка. Я положила свитерок для Рэйчел, хотя в прежние наши поездки она от него отказывалась.

Я не знала, кто возьмет на себя труд сказать Рэйчел, чтобы она оделась поскромнее. Судебный пристав, охранники. С этим явно никто не спешил.

Мы уже шесть раз побывали в йоркском суде. Рэйчел считала, что она не первая, на кого он напал, и не последняя. Сестра думала, что его в конце концов поймают, и мы приезжали в суд, чтобы его обнаружить.

Когда нас спрашивали, мы отвечали, что ходим на суды, потому что планируем изучать юриспруденцию в Ньюкасле.

– Я тоже! – как-то сказал парнишка примерно наших лет. Рэйчел уставилась в пол, а я повернулась к нему. На нем был чистый дешевый костюм и галстук с отливом.

– Только в Дареме.

Он широко мне улыбнулся и спросил:

– Слышали какие-нибудь интересные дела?

– Нет, – ответила я. – Пока нет.

Охранники старались откровенно не таращиться на Рэйчел, когда мы проходили досмотр, пока она не повернулась к ним спиной и не подняла руки, чтобы женщина-охранник обыскала ее. Когда та попросила ее развернуться, Рэйчел улыбнулась при виде застывших в очереди мужчин. В ярком солнечном свете майка ее просвечивала на груди, приковав всеобщее внимание.

Пока мы шли по отделанным мрамором коридорам, я натянула просторный джемпер и убрала назад волосы. Я знала, почему здесь оказались подсудимые и что они натворили.

Сегодняшнего подсудимого обвиняли в том, что он в пабе пробрался в туалет вслед за девушкой и изнасиловал ее. Он заявлял, что все произошло по взаимному согласию, и не признал себя виновным на слушаниях в первой инстанции.