Счастье в мгновении. Часть 3 - Анна Д. Фурсова

мне кричала, что мы уже опаздываем?! Некрасиво будет опозориться в первый же день перед родителями. Мамы, наверняка, переживают и уже жалеют, что притащили своих малышей.

— Успеем! Не будь злюкой. Объясним всем на месте причину нашей задержки. Ты посмотри, какая морщина вылезла у тебя на лбу?!

— Что? Какая морщина? — И отпустив ее руку, я трогаю свой лоб в то время, как она, ловко и обманным путем вырвавшись из моих рук, убегает к нему.

Что за упрямство, растущее с каждым днем в этой женщине? Ее сострадание ко всему живому и неживому сводит меня с ума! Безумная женщина! Безумная!

Я опаздываю на целых пять минут. Перфекционист внутри меня злится, бьется кулаками о стенку живота, сильнее раздражаясь. Джексону Моррису же нечего делать, и он подкармливает бомжей. «Надеюсь, нас никто не видит». Положив руки на пояс, из-под очков я наблюдаю за ней — ласково с улыбкой, спрося, как он себя чувствует, она высыпает весь свой кошелек ему в коробку и в спешке возвращается.

— Всё, бежим! — сурово восклицаю я и, шагнув, слышу в спину:

— Джексон! У меня в сумке в машине бананы оставались, давай ему отдадим?!

С недовольством испустив воздух, я уже с агрессией выражаюсь:

— Ты издеваешься?

— Тебе жалко?

— Милана!.. — нервически прорывается из меня.

Звонящий её телефон отвлекает нас:

— Это Марк. Они с мамой поссорились. Воображаю, что он звонит, чтобы об этом поговорить.

Напряжение и обеспокоенное выражение её лица, плотно утвердившееся за мгновение, заботит меня и раздражение постепенно снижается.

— Если ты не хочешь, могу я ответить…

— Джексон, я должна с ним поговорить, узнать про маму… Тебе лучше идти, а то нас сочтут совсем безрассудными.

Аллилуйя! К ней вернулось самообладание!

— Я понимаю тебя, — поглаживаю ее за плечо и, не противоречив ей, я немедленно стремлюсь к входу, в зал, который предоставили нам для подготовки к выступлению.

Глава 7

Милана

Условившись с Марком о беседе, с мыслями, что, наконец, узнаю, что произошло между ним и мамой, заодно изолью свою душу, я бегу на репетицию и, как только захожу внутрь, мой взор издалека натыкается на Джексона, разъясняющего родителям, как будут проходить ежедневные занятия с их детьми на протяжении нескольких дней. Я занимаю наблюдательный пост, не дав себе шагу вперед. Многие с таким теплым чувством благодарят его за предоставленную возможность для мальчиков и девочек.

Ритчелл помогла нам отыскать талантливых ребят и задала идею сценария.

— Джексон, а вы один будете их готовить к конкурсу? — спрашивает чья-то мамочка, с таким волнением и трепетом, переживая за свое дитя.

— Нет-нет. Я же не модель. — Он улыбается. — Ребятишек основам моделинга будет учить профессионал в своем деле, Милана Фьючерс. С минуты на минуту она подойдет. — Он оглядывается ищущим взглядом, но не замечает меня. Из скромности, пока некоторые родители еще не ушли, и из любопытства я прячусь за полуоткрытой дверью, ведущей к сцене.

«Профессионал в своем деле…»

Теплота в душе от таких слов!

«Но я потеряла уверенность в себе. Я же не настолько профессиональна. А вдруг, у меня не получится? Вдруг, я не смогу их научить чему-то?»

Стоя в окружении детворы, Джексон пересчитывает их по головам и, как мы и обговаривали, ведет записи, проставляя напротив каждой фамилии галочки о присутствии. Двадцатка в сборе. Начиная знакомиться с забавной малышней и с усилением громкости непрекращающихся ни на минуту голосов всех взятых детей, болтовня которых резко переходит в баловство, Джексон заговаривает с ними строже. С элементом мужской галантности и с жестом дружеского чистосердечия он протягивает руку каждому парнишке. Настраивая карапузов с розовыми носиками на ответственную работу, он слегка припугивает, что непослушание ведет к изгнанию из группы и замены на другую модель. Дети понимающе кивают ему.

«Как модно в мужчине сочетается романтик с безудержным накалом эмоций, который, кажется, растроган от порывов детских чувств, и строгий управленец, который предельно требователен и чрезмерно придирчив к сотрудникам», — раздумываю я.

— Александр, зачем ты это сделал? Зачем ты дёрнул ее за косичку и посмел встрять в девчачий разговор? — слышу я, как он в предельно мягком тоне ругает какого-то рьяного мальчишку, пытающегося привлечь девчонку, никак не поддающуюся его обаянию.

Я ни делаю ни шага, чтобы подслушать этот милый разговор.

— А чего она не поворачивается ко мне?! — смело отвечает мальчуган, нахмурив брови. «Эта мимика мальчика так характерна Джексону, когда его что-то не устраивает в моих действиях. Второй Джексон».

— Ну разве так нужно знакомиться с девочками?! — смешливо выдаёт мой зарытый в глубине души романтик, продолжая: — Так ты никогда не привлечёшь ее внимание. Всё гораздо проще! Подходишь и говоришь: «Девочка, давай дружить! Ты очень красивая и веселая! Погуляем сегодня во дворе?!»

Усмехнувшись, я не верю своим ушам, что Джексон учит неизвестного ему ребенка правилам мужской этики. «Хм, когда-то он точь-в-точь в детстве предлагал мне встречу в песочнице. Но Питер был первым». Улыбка на мне увеличивается в разы, когда мальчик выдаёт:

— Дядя Джексон, вы ничего не сечете в девушках! Так предлагали дружить век назад! Это уже не работает! И я не хочу с ней дружить. — Не без тени развязной самоуверенности говорится им. — Я хочу быть ее женихом! — дает противный удар Александр, малюсенькой ладошкой похлопывая по плечу Джексона, присевшего на корточки, чтобы быть подходящим к росту смышленого юноши. — В наше время девочки любят крутых парней, тех, которые не отлипают от них любыми способами! И сразу предлагают идти в кино!

Джексон приходит в изумление, слегка покраснев и опешив:

— Александр, что ж, я промахнулся, не подрасчитал, что ты уже сам все знаешь без чьих-либо советов. Поэтому мне придется признать свой промах. — Что? Это я слышу от Джексона? От моего Джексона? — Будешь с ней в паре выступать?

— Вы не шутите, дяд… — не успевает он проговорить еще не созревшим мужским голосом, как тот его перебивает басом:

— Только без «дяди»!

— Спасибо, Джексон! — визжит мальчик от радости.

Предельным усилием я отгоняю от себя страхи, волнение и подхожу ко всем со словами, сказанными негромко, чуть боязливо:

— Как дела? Все в сборе? — Джексон вмиг оборачивается и расширяется в улыбке.

— Люб… — Оговорившись, он перефразирует: — Милана! Поговорили? Я уже успел соскучиться! — пылко и еле слышно доносит он последнюю фразу, на что я изнутри вспыхиваю, как свеча. Ощущаю ту простую нежность, позволившую мне забыть, каким подчас он бывает суровым.

— Да. Мы договорились о встрече. Через четыре часа. Как раз, когда закончим.

— Хорошо, — и быстро громче он добавляет: —