Прорыв выживших. Враждебные земли - Михаил Гвор

– Ну, блин, Шах, ты даешь, – восхитился Урусов, – как это у тебя получается?

– Не знаю, – честно ответил Боря, – я и в школе на всех тестах правильные ответы всегда угадывал. И ЕГЭ на девяносто процентов сдал… Интуиция…

– Хорошая штука, – произнес капитан и чуть не врезался головой в лобовое стекло: машина резко затормозила под яростный мат Германа.

– Мда… – протянул Андрей, оглядывая открывающуюся картину, – к твоей интуиции еще бы крылья…

Впереди в пятидесяти метрах блестело своей словно лакированной поверхностью гладкое асфальтированное шоссе. Возможно, оно было не совсем гладкое или, даже скорее всего, совсем не гладкое, но оно было… Шоссе. Асфальтированное. Гладкое. Более того, в полукилометре был виден дорожный щит-указатель, и даже можно было разобрать, что именно указатель, а не «рекламка», и что краска облезла далеко не вся. Как в сказке.

А между шоссе и колесами «Тигра» тянулся совсем небольшой овражек с крутыми стенками, по дну которого быстро бежал мутный и даже на вид глубокий поток десятиметровой ширины…

– Дядя Женя! Дядя Женя!!! У Ветерка живот болит! И Жулька волнуется!

– Спокойствие, только спокойствие…

Огневолк вошел в питомник, по-хозяйски прошелся вдоль лежанок, посматривая на псов, ласково трепля холки и наметанным взглядом отмечая несоответствия в поведении. Здесь все было не так, как положено в кинологии. Но Евгений знал: он делает все правильно. Не как в учебниках написано, а так как надо. Не нужны этим собакам клетки. Ласка им нужна, уход и кормежка.

Конечно, ни за десять, ни за пятнадцать лет новую породу не выведешь, на это надо раза в четыре больше времени. Но нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики. А посему – работать надо лучше и все получится!

Женька Аверин собак любил с детства. И не только любил, но и понимал. За что псы отвечали ему взаимностью. Все и любые. Одним из первых «собачьих» воспоминаний Аверина были ошарашенные глаза председателя колхоза, увидевшего свою «грозу поселка», злобную и дурную Альму, жгучую смесь немецкой овчарки и ротвейлера, в объятиях пятилетнего пацана. Грозная псина виляла хвостом, поскуливала и безропотно давала наглому мальчишке разыскивать занозу в лапе. Председатель был редкой сволочью, да еще наделенной властью. Мало того, в этот момент он оказался сильно глупее собственной собаки. Иначе мысль выбросить мелкого нарушителя спокойствия со своего участка не посетила бы его голову. Ошибочность этой идеи объяснила хозяину Альма, причем сделала это настолько убедительно, что тому пришлось купить новые штаны и неделю спать на животе.

Лет с семи при любых проблемах с собаками вся деревня звала Аверина-младшего. Женька с первого взгляда распознавал, что именно беспокоит пса и как можно помочь. Дошло до того, что местный ветеринар стал регулярно вызывать пацана «на консильюм». Знания по теории у «слонореза» были энциклопедические, а вот с практическим применением постоянно возникали проблемы. Парню же не хватало как раз теории.

Не обходилось и без курьезов. Когда двенадцатилетний «доктор», примчавшись по вызову продавщицы местного магазина Любки Копытихи, самой скандальной бабы района, обнаружил, что ее кобель-пустобрех Васька, названный в честь мужа хозяйки («так они ж одинаковые, шо тот кобель, шо этот»), ничем не болен, а просто желает даму. Проблему предстояло объяснить Любке. Назвать Женьку стеснительным было бы трудно, но все-таки двенадцать лет не самый подходящий возраст до подобных объяснений.

– Вязать его надо, – попытался воспользоваться «научным языком» Аверин.

– Так это мы мигом, – заголосила Копытиха, – сейчас веревку принесу!

– Да нет, не в том смысле.

– А в каком? Ты прямо скажи, что кобелю нужно?

– Сука, – брякнул Женька, уже чувствуя, что сказал не совсем то.

– Что??? – взвилась Любка. – Ты что себе позволяешь, щегол малахольный…

Вставить слово в поток отборного мата Аверину удалось только минут через десять, когда на Любкин крик уже сбежалось полдеревни. От физической расправы его спас только кобель, все десять минут простоявший с оскаленными клыками между хозяйкой и другом.

– Тетя Люба, – наконец сумел озвучить Женька, когда иерихонская труба местного розлива временно умолкла, – не вы сука, а Ваське нужна сука! Хотя и вы не особо отличаетесь…. – последнюю фразу, сказанную себе под нос, Копытиха не расслышала.

Зато расслышала все остальное. На беду сотрудница прилавка уже успела забыть суть начальной проблемы. А поскольку имена кобеля и мужа с ее же легкой руки совпадали…

– Это что же такое деется? Ваське, значится, сука нужна! Я его, значит, уже не удовлетворяю? Да я…

Анекдот на тему «всю Одессу удовлетворяет, а его не удовлетворяет» Любка не знала. В отличие от остальной деревни. И, естественно, была немедленно с ним ознакомлена не менее чем десятком голосов. Копытиха взвилась по новой. Прекратил свару председатель, единственный человек, которого Любка если и не боялась, то по крайней мере слушала.

– Вот что я тебе скажу, Любовь Антиповна, – заявил он, – ты, конечно, можешь удовлетворять своего кобеля лично! Дело хоть советской властью и неодобряемое, но сейчас уже допустимое. Но щенков у вас не будет, это точно. Так что я бы на твоем месте все же суку привел. Вон, хоть Альму мою. Даже интересно, каких она щенков от Васьки принесет.

– А щенки классные будут, – вдруг встрял малолетний специалист, – чую.

Щенки действительно получились классные, и через три года председатель открыл кооператив «Собачья Ферма», рассчитывая сделать деньги на «поставках псов Советской Армии». Затея, естественно, провалилась. Собачки получились очень даже неплохие, вот только у армии были свои взгляды на необходимость закупки неизвестно у кого собак весьма странного вида, да еще воспитанных в несколько необычной манере.

В итоге, когда председателю позвонили из райвоенкомата насчет призывника Аверина, неудавшийся фермер решил заодно избавиться и от убыточного хозяйства.

– В каких войсках будет служить наш пацан? – задал он вполне невинный вопрос. – А то он о границе мечтает. Прямо ночами не спит, карацуповку мысленно примеряет.

– Куда пошлют, там и будет, – вполне логично ответил военком. – На границу можно со своей собакой ехать, если есть. А зеленую фуражку на месте выдадут. Запасы таковых в наличии имеются.

– И сколько собак он должен привезти? – совершенно нейтральным голосом поинтересовался председатель.

– А чем больше, тем лучше! – хохотнул его собеседник.

Шутка оказалась не слишком удачной. Утром следующего дня у ворот райвоенкомата остановился раздолбанный вусмерть «сто тридцатый», из которого выгрузился требуемый призывник вместе со всеми пятнадцатью еще не пристроенными псами.

Когда военкоматовские деятели пришли в себя и потребовали убрать зверинец, машины и след простыл. Вряд ли эта история закончилась бы благополучно и для Женьки, и особенно для псов, если бы на его сторону не встал прибывший за новобранцами пограничный старлей Потапов. Аверина, мгновенно окрещенного Волком, поселили в отдельном флигеле (читай – сарае) бывшей барской усадьбы, где и располагался военкомат. В тот же самый сарай загнали всех псов. А сердобольный старлей потратил три дня на беготню по канцеляриям и оформление документов на провоз «зверинца» в «Красную Звезду», специализированный подмосковный племпитомник.