Пятеро смелых - Александр Тамоников

Костя окончил училище, укатил по распределению на Кавказ и перестал отвечать на ее письма. От слова «совсем».

Но это была еще не вся его месть бывшей однокласснице. Накануне восьмого марта молодой офицер прорвался в эфир одной известной радиостанции и передал на всю огромную страну поздравления маме, сестре и двум знакомым телкам с четвертого курса консерватории. При этом он как бы невзначай забыл упомянуть Ирину. Та не на шутку осерчала и тоже перестала писать.

«Вот и хорошо! – заявила она. – Пусть теперь тебе пишут две дуры из консерватории!»

На самом деле никаких студенток консерватории не было и в помине, но она этого не знала. А вот про романтические увлечения мужа была в курсе. В конце концов Ирина его выгнала.

Костя нарисовался чуть позже. Это был телефонный звонок с вокзала.

– Привет. Я приехал на месяц в отпуск, – как ни в чем не бывало выдал он. – Не желаешь выпить со мной?

– Чего же не выпить со старым другом. Приезжай, – с похожим равнодушием в голосе ответила Ира.

Они встретились, сидели на кухне, пили до поздней ночи и вспоминали несколько последних лет. Потом она расцарапала ему физиономию за поздравления студенток из консерватории. За то, что долго не писал писем. За то, что ей пришлось выгнать мужа, пока Костик зайчиком скакал по горам Кавказа, весело перестреливаясь с бандитами.

Как ни странно, долгие посиделки на кухне с разборками и рукоприкладством закончились его переездом к Ирине. Весь отпуск они провели вместе, а потом отправились на Кавказ, к месту его службы. В городишке рядом с гарнизоном оформили брак. Константин окунулся в работу, а Ирина устроилась медсестрой в госпиталь.

Когда на Кавказе стало потише, его перевели в спецназ ФСБ. Так они с супругой и оказались в гарнизоне подмосковной базы.

Да, с такой неординарной женщиной, как Ирина, быть непросто. Потому Павел не удивлялся своему стремлению упрочить отношения и видеться с ней как можно чаще.

Как данное желание соизмерялось со стремлением к абсолютной независимости? Сам себе Новиков объяснял это просто.

Во-первых, между ним и Ириной до сих пор сохранялась приличная дистанция. Редкие объятия и поцелуи были не в счет. Они скорее походили на дружеские. Да и случалось такое в моменты расставаний, перед длительными командировками, или при встречах после возвращения Новикова.

Во-вторых, по мнению Павла, хорошие отношения вовсе не обязательно было скреплять брачными узами. По его убеждению, при переходе из разряда влюбленных в статус супругов мужчина и женщина теряли некую искорку, то самое таинство, благодаря которому их отношения развивались.

Наконец, в-третьих, имелась еще одна причина. Года полтора назад Новиков встречал Новый год в шумной компании друзей. Присутствовала среди приглашенных и Ирина. Тогда-то ему и довелось случайно услышать обрывки ее разговора с подругой. Он в гостиной настраивал телевизор, а женщины на кухне готовили всякие вкусности.

– Долго ты намерена вдоветь? – интересовалась подруга по имени Галина, шинкуя какие-то овощи. – Не пора ли подумать о замужестве?

– О каком замужестве? – удивленно переспросила Ирина, споласкивая тарелки.

– О самом обычном.

– Кого же ты прочишь мне в мужья?

– Неужели нет достойных кандидатов? Тот же Паша. Умный, красивый мужик. Спокойный, надежный. На тебя, если не ошибаюсь, он поглядывает не просто так. Чем не пара?

За такую массированную рекламу Новиков готов был объявить этой подружке благодарность перед строем. Однако на Ирину она должным образом не подействовала.

– Павел очень хороший человек, но… – Женщина вздохнула.

– Что «но»? У тебя уже кто-то есть?

– Нет. Не в этом дело.

– Так в чем же, Ирочка?!

Та закрыла воду, чуть помолчала, потом с грустью призналась:

– Понимаешь, Галя, когда погиб Костя, я дала себе слово, что больше никогда не свяжу свою жизнь с человеком их профессии. Полагаю, ты меня понимаешь. У самой муж спецназовец.

– Еще как понимаю!

– Не хочу, Галя. Одного потеряла и еле в себя пришла. А ты про Павла.

– Да, ты права. Его и в гарнизоне-то практически не видно, из горячих точек не вылезает. Не дай бог что случится.

На аэродроме группу встречали микроавтобус и два автомобиля для перевозки раненых. Вскоре медицинские машины помчались в сторону госпиталя. Микроавтобус же покатил в направлении загородной базы.

Это было странно. Обычно Шестопалов сразу приказывал Новикову прибыть в управление для беседы и отчета о проделанной работе. Сегодня генерал почему-то расщедрился на небольшую передышку.

– Завтра утром подъезжай, поговорим, – сказал он, связавшись с Павлом по мобильному телефону. – А сегодня отдыхай, приводи себя в порядок.

– У группы, надеюсь, выходной?

– Конечно. Пусть пару дней побудут с родными и близкими.

Бойцы сдали оружие, боеприпасы и снаряжение, попрощались и разошлись кто куда. Одни отправились пешком в общагу, другие – в гарнизонные квартиры.

Новиков забрал со стоянки машину и поехал в свое однокомнатное жилище, расположенное на западе Москвы. Он припарковал авто во дворе дома, зашел в ближайший магазин, затарился продуктами, пивом и закуской.

Дома Павел первым делом сполоснулся под душем, затем устроился на диване, аккуратно разложил на столике рыбку, острые куриные крылышки. Он накатил с разгону бокал пива и включил телевизор без особой надежды на то, что увидит что-нибудь путное.

На всех каналах действительно транслировалось одно и то же: реклама, заученная народом наизусть, сериалы про ментов, сказки о современных Золушках и новости, пропитанные патриотизмом.

«Почему тележурналисты считают важной новостью любую глупость, сказанную скороговоркой и с истерическим придыханием? – Новиков вздохнул и вдруг вспомнил свою маму, живущую в волжском городе и едва сводящую концы с концами на жалкую пенсию. – Какой, к черту, патриотизм?.. По-моему, патриотизм – это всего лишь четкое и хорошо аргументированное объяснение того, что мы должны жить хуже других».

Он убрал звук телевизора и включил новенький музыкальный центр, купленный накануне крайней командировки.

Его настроение вновь поползло вверх, мышцы постепенно расслабились, внутри потеплело. В голове поплыли приятные мысли о том, что жизнь все-таки прекрасна.

Павел снова наполнил бокал и начал экспериментировать со своей обновкой. Он вывел на экран меню, погонял плейлист, попробовал, как звучат басы.

Звук был чистый и мощный. Душа Павла пела и требовала аплодисментов. Он поставил свою любимую композицию, добавил громкости, наслаждался моментом, с удовольствием прихлебывал пиво.

Однако вскоре идиллия была нарушена неожиданным звонком в дверь. Новиков нехотя встал и поплелся в прихожую.