Анизотропное шоссе. Путеводитель по дорогам, которые выбирают - Михаил Савеличев

По большому полю, покрытому густой травой почти в мой рост, ходили мамонты. И носороги. И все покрыты длинной шерстью. Они оказались вблизи такими огромными, что я прижалась покрепче к маме.

— Не бойся, милая, — мама засмеялась. — Они нас не тронут.

А я и не боялась, что тронут. А вот наступить могут. Вон они какие огромные! Рядом с ними даже мама выглядит крошечной.

К нам подошёл экскурсовод и стал рассказать, что мамонты и носороги давным-давно вымерли. Но учёные нашли их живые клетки и вырастили заново. И пустили здесь пастись. А раньше здесь только олени паслись.

Я спросила:

— А можно так же восстановить динозавров? А неандертальцев?

Но экскурсовод сказал, что ни динозавров, ни неандертальцев восстановить нельзя.

Надо в этом хорошенько разобраться, решила я.

Я очень хотела спать, но мама сказала:

— У нас поезд. Вставай, засоня!

Пришлось вставать. За окном темно. Даже рукотворное солнце ещё не зажгли. Федя говорил: давным-давно никаких таких солнц не было. Потому что люди не умели управлять термоядерной энергией. И в этих местах была полярная ночь. И полярный день. Как сейчас. И если бы купол по ночам не делали темным, было бы светло. Как у нас на острове.

— Счастливого пути, — сказала девушка, которой мама отдала ключ от номера. — Приезжайте ещё.

— Приедем! — сказала мама.

И опять мы поехали на монорельсовой дороге. Туда, куда прилетели на дирижабле. Потому что это — транспортный узел. Не такой, который на верёвке завязывают. А такой, откуда расходится много дорог.

Когда мы туда приехали, уже совсем не хотелось спать. Но люди, которые там были, спали. Кто-то в креслах, кто-то на полу. Между ними ходили роботы-уборщики. Роботы похожи на цыплят, каких я видела в зоопарке, только больших и железных. Они на длинных ногах переступали через спящих и собирали мусор.

Мы пошли на поезд. Федя сказал: раньше поезда ездили по земле, где укладывали специальные железные полосы. Они так и назывались — железная дорога. Их и сейчас используют. Но мы по ней не поедем. То есть по железной дороге. Мы поедем по струнной дороге. Поезд по ней мчится гораздо быстрее. Потому что едет на магнитной подушке, и трение ему не мешает.

Дорога оказалась похожей на струны на гитаре. Только струн больше. И они толще. На каждой струне по поезду. Много-много вагонов.

Мы подошли к нашему вагону. Там стояла бортпроводница и проверяла билеты. А рядом с ней стоял солдат. И держал на поводке собаку. И ещё автомат у него был.

— До Новосибирска? — спросила бортпроводница, проверяя билеты.

— Почему до Новосибирска? — удивилась мама.

— У вас в билетах указано.

Мама взяла билеты и проверила.

— Странно, это ошибка… Я брала до Красноярска… Какой-то сбой при заказе, сейчас сбегаю, поменяю.

— Вы не успеете, — покачала головой бортпроводница. — Но билет можно переоформить в дороге. Я попрошу начальника поезда к вам подойти.

— Не надо беспокоиться, — сказала мама. — Новосибирск, так Новосибирск. Нам и Новосибирск подойдёт. Да, Почемучкина?

— С собакой в купе нельзя, — сказала бортпроводник. — Вам нужно разместить ее в специальном отделении.

— Это не собака, — сказала мама. — Посмотрите, на неё даже овчарка не реагирует.

— Овчарка дрессированная, — сказала бортпроводник. — Она на опасные вещи реагирует. А ваша собака не опасна. Но ей все равно в купе нельзя.

— Это не собака, — объяснила я. — Это Федя. Он всегда со мной.

А потом мама объяснила. И нас впустили всех вместе.

Я думала, внутри поезда как в дирижабле. Но там всё по-другому. Был коридор и двери. Двери раздвигались и за ними комнаты. С кроватями. Одна над другой. А ещё комната с умывальником. И маленький столик. На столике чайник и разноцветные коробки.

— Вот и наше купе, — сказала мама. — Спать будешь внизу. Чтобы не упасть.

— Хочу спать наверху, — сказала я. — Оттуда лучше видно.

Мама засмеялась.

— Когда спишь, в окно не смотришь. А днём можешь там сидеть. Только осторожнее.

Пока я думала, как залезть наверх, мама откинула небольшую лесенку.

— Забирайся, а я вещи разложу.

— А что мы будем кушать?

— Чай можно попить, — мама показала на коробки. — А потом что-нибудь придумаем. В ресторан сходим.

— Ресторан? — В ресторане я никогда не была.

— Да. Красиво оденемся и пойдём. Только сейчас рано туда идти.

Мама стала раскладывать вещи, а я глядела в окно. Потом мама села напротив меня и стала задумчиво на меня смотреть. Будто спросить хотела. Но не спрашивала. Только смотрела. А я смотрела в окно.

Потом она сказала:

— Странно все это, странно. Почему именно Новосибирск?

Но тут в дверь постучали. Мама открыла, и человек в форме сказал:

— Я ваш бортпроводник. Сейчас отправляемся. Если в купе есть провожающие, то им пора выходить.

— У нас только отъезжающие, — сказала мама. — Провожать нас некому.

— Сожалею, — сказал бортпроводник. — Это очень грустно, когда некому провожать. По любым вопросам обращайтесь ко мне, — он отдал честь.

Поезд поехал. Я даже не сразу поняла, что это мы поехали. Мне показалось, что поехал соседний поезд. И только когда внизу замелькали дома, я закричала:

— Ура! Поехали!

Мама сказала:

— Когда я была маленькой, то ездила по старым железным дорогам. И всегда любила слушать стук колёс. А тут никаких звуков. И скорость как у самолёта.

Поезд выехал из-под купола. И смотреть стало не на что. Все коричневое и зеленоватое. И плоское.

— Пойдём в ресторан, — сказала мама. — Надо покушать горячего.

Федю оставили в купе и пошли. Люди стояли у окон и смотрели. Я тоже заглянула и увидела ещё город. Много куполов. Из них торчали длинные трубы. Такие длинные, что уходили в небо.

— Горный комбинат, — сказал мне дядя. — Видишь трубы какие высокие? Чтобы не загрязнять воздух их вывели высоко-высоко.

Я хотела расспросить про комбинат, но мама ушла вперёд. И я побежала за ней, не хотела заблудиться. Но где здесь заблудиться? Один коридор, даже не заметно как из вагона в другой переходишь. Только цвет меняется. Наверное, чтобы все знали — в каком вагоне едут.

В ресторане все столики были заняты. Но нам замахали: