Шанс для неудачников. Том 2 - Сергей Мусаниф

— Знаю, — сказал Реннер. — И знаете что, полковник? Меня это не особенно-то и расстраивает.

Весна в этой части Леванта очень приятна.

Сменяя дневное тепло, ночью на кленнонское посольство опустилась приятная прохлада, и можно было сидеть на балконе, курить традиционный местный кальян и любоваться звездным небом.

Увы, только небом тут и можно любоваться. Потому что стоит только опустить взгляд, как на глаза сразу же попадаются фигуры имперских штурмовиков, дежурящих в цветущем внутреннем садике посольства.

Еще пятеро стоят на крыше, целая рота несет службу по периметру. Обстановка в столице неспокойна, служба охраны дипломатической миссии переведена в режим повышенной готовности. А ведь я еще даже не выступил с официальным заявлением, и широким народным массам о появлении нового наследника, занимающего прокленнонскую позицию, ничего не известно.

Что-то будет, когда они узнают.

По информации от посла Брэдшоу, Керим ад-Дин уже третий день пребывает в состоянии тихого бешенства. И это мы еще лицом к лицу не встречались.

Что-то будет, когда мы встретимся.

Реннер отверг предложенный Джеком вариант эффектного появления на политической сцене Леванта, и кленнонцы принялись разыгрывать свои карты медленно и наверняка.

Что-то непременно будет.

Левант, насколько я успел заметить, практически не изменился за те почти два века, что я на нем не был. Впрочем, из окна посольского лимузина, шедшего на предельно допустимой скорости, мне удалось рассмотреть не слишком много подробностей, а в город меня, разумеется, не выпускали.

Зато по территории посольства я мог передвигаться почти беспрепятственно, а юный энсин Бигс по-прежнему играл роль моей няньки.

Все могло сложиться куда хуже, подумал я. И оно обязательно так сложится, дай только время.

— Чудесная тихая ночь, — донесся с соседнего балкона голос полковника Риттера. Мы с ним занимали смежные апартаменты. — Не люблю я такие ночи. Мне все время кажется, что это затишье перед бурей.

Полковник тоже тот еще оптимист.

— У тебя найдутся силы, чтобы перелезть ко мне?

— А что у тебя есть?

— Левантийский табак и кленнонское вино.

— Тогда найдутся.

— Стакан прихвати.

Риттер по-прежнему выглядел обритым наголо ожившим мертвецом, перед воскрешением пару лет пролежавшим в могиле, но утверждал, что чувствует себя лучше. Он мог самостоятельно ходить, отпускал все больше ехидных шуточек, а однажды я даже застукал его в местном спортзале, где он топтал беговую дорожку, обливаясь потом и нецензурно ругаясь сразу на нескольких языках. К моему великому облегчению, русского среди этих языков не было.

Звякнув стаканом, полковник неуклюже перевалился через невысокое ограждение, разделяющее наши балконы, оценивающе посмотрел на бутылку с вином, налил себе до краев и уселся в соседнее кресло.

— Я тут подумал, что если бы не сцапал тебя на Аракане, то, скорее всего, к этому моменту уже был бы мертв, — сказал Риттер.

— Ты выбрал странное время для благодарности.

— Это не благодарность, — сказал он. — Я служил Альянсу, Альянс развалился. Я служил человечеству, над человечеством нависла смертельная угроза. В глубине души я считал Визерса непогрешимым, но оказалось, что и он способен ошибаться. Вся моя деятельность теперь кажется лишенной смысла, а эта чертова новая жизнь, в которую я вляпался благодаря тебе, растоптала последние остатки моих иллюзий. Вдобавок у меня криоамнезия.

— Извини, — сказал я.

— Фигня, бывает, — сказал он и в два глотка осушил половину стакана. — На самом деле, я давно собирался поговорить с тобой тет-а-тет.

— Началось, — сказал я. — Теперь ты говоришь на испанском.

— Тебе не нравится испанский?

— У тебя жуткий акцент.

— Давно не практиковался.

— Я не хочу с тобой разговаривать. Ты все равно к утру все забудешь.

— Зато ты не забудешь, — немного зловеще пообещал он.

— Да и о каких разговорах тет-а-тет может идти речь? Вся территория посольства прослушивается имперской разведкой, так что в лучшем случае это будет разговор на троих. Ты, я и кленнонский офицер по внутренней безопасности.

— Только ты и я, — сказал Риттер. — У меня в кармане генератор помех. Так что офицер по внутренней безопасности будет свято уверен, что мы полночи заливали глаза в тишине и молчании.

— Где ты взял генератор помех?

— Собрал.

— Этому тебя научили в СБА?

— Как и многим другим вещам.

— И теперь у тебя разговор на целых полночи? — простонал я.

Когда Риттер вылез на балкон, я распечатал вторую бутылку, а потому пребывал в приятной алкогольной расслабленности. Происходящее все еще казалось мне бредом, как и тогда, когда Риттер заговорил по-русски, но теперь это меня абсолютно не беспокоило. Однако я сомневался, что меня и алкоголя хватит на полночи.

— А знаешь, что я нахожу самым забавным?

— Понятия не имею.

— Столько лет прошло, а главную роль в политике по-прежнему играет тот, у кого авианосец на рейде.

— Не, это полная чушь, — сказал я. — Ты — Джек Риттер, ты работал в СБА, но не имел никакого отношения к темпоральному проекту, я не рассказывал тебе про дядю Тома, и это значит, что ты ничего не можешь знать про авианосец на рейде. А это значит, что я или слишком пьян, или слишком в криостазисе, и мне снится очередной бредовый сон.

— Есть и третий вариант.

— Например?

— Я — не Джек Риттер.

— Да, это хороший вариант, — сказал я. — Он бы многое объяснил. Тот факт, что ты похож на Джека Риттера, как две капли воды, я отметаю как несущественный. Мы ж в далеком будущем, тут есть клоны, генетическая инженерия и прочая чушь. Так кто же ты?

— Кто, кроме тебя, еще может знать про дядю Тома в этом далеком будущем?

— Холден умер.

— А Феникс возродился из пепла, — сказал он. — Причем на этот раз в буквальном смысле.

— И ты все время был тут?

— Нет. Только в те периоды, которые Риттер не помнит.

— Значит, его провалы в памяти…

— Возникают в те моменты, когда я беру контроль над его телом.

— Так ты демон, — сказал я.

— В каком-то смысле.

— Мне заказать обряд экзорцизма?

— Полагаю, не стоит. Тем более к религии мое присутствие никакого отношения не имеет.