Шерлок Холмс и крест короля - Дональд Томас

— Ватсон! — Полагаю, мой друг вспомнил обо мне, услыхав скрип моей койки. — Буду вам признателен, если вы подойдете и выскажете свое суждение по одному небольшому вопросу.

Я сел и принялся искать свои туфли. Поднявшись через пару минут в фонарную камеру, я с недоумением воззрился на разобранный корпус часов. Было видно, что механизм продолжает работать, однако Холмс снял и положил на стол для журнальных записей несколько деревянных частей.

Конечно же, он все это время бодрствовал и теперь был бледен, как пергамент, но темные круги под запавшими глазами лишь оттеняли их яркий блеск.

— Скажите, Ватсон, если бы вы жили здесь и хранили при себе ценную вещь, где бы вы ее спрятали?

— Смотря от кого я хотел бы ее скрыть.

— От всего мира, но в первую очередь от друзей.

— Холмс, мой ответ должен быть как-то связан с часовым механизмом?

— Отчего же? Нет.

— Очень хорошо. В ящиках и шкафчиках я не стал бы ничего прятать: их не так много, и мое сокровище легко бы нашли. Вероятно, я устроил бы тайник в какой-либо части механизма, однако он должен работать двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю — и так круглый год. Кроме того, по словам Уэйнрайта, фонарь, отражатели и даже стекла купола регулярно чистят.

— Пока вы сказали лишь о том, где нецелесообразно хранить драгоценности.

— Для тайника я выбрал бы ту часть механизма, к которой никто не прикасается. Например, корпус часов — не зря же вы его так безжалостно разломали.

— Отлично, Ватсон! Мы еще сделаем из вас настоящего сыщика!

Я посмотрел на столик, заваленный кусками древесины, всевозможными винтиками и шурупами, а также многочисленными незнакомыми мне деталями из меди и железа. Несмотря на то что устройство, регулирующее работу отражателей, постоянно находилось в действии, внутри его корпуса, как и в любых напольных часах, имелись укромные уголки.

Холмс посмотрел мне в глаза и, словно прочитав по ним мои мысли, сказал:

— Просуньте руку в верхнюю часть футляра, за циферблаты, чуть ниже барабана, на который наматывается цепочка с грузом, и вы кое-что найдете.

Я нащупал узкую деревянную планку, тянувшуюся по периметру внутренней стороны ящика.

— Здесь выступ шириной в дюйм или два, но там ничего нет.

— Зачем же его сделали?

— Вряд ли для хранения ценных вещей. Он просто скрепляет конструкцию, вот и все.

— И не представляет для нас никакого интереса?

— Думаю, едва ли.

— Ощупайте рейку снизу, там, где она соприкасается с задней поверхностью корпуса.

— В этом месте ее, очевидно, усилили металлом. С трех других сторон выступ деревянный.

— Возьмитесь за металлическую часть и подтолкните ее вверх, — велел детектив.

Я выполнил его указание, снял планку со стенки и вытащил наружу. Холмс не сводил с меня пристального взгляда.

— Если бы я устраивал тайник, — раздумчиво проговорил он, — то тоже придал бы ему вид составной части какого-либо строения или механизма. Эта планка всегда видна, поэтому никому не придет в голову ее пристально разглядывать. Да и при близком рассмотрении она кажется лишь рейкой, стягивающей корпус часов.

Мне подумалось, что даже человек, который не может назвать себя искусным плотником, в состоянии сделать в стенке ящика углубление для полоски металла, зажатой сейчас в моей руке. Если бы кто-то и выдернул ее случайно, он решил бы, будто она просто укрепляет конструкцию.

Я положил находку на стол: с виду это был обломок заржавленного металла с краями, изъеденными коррозией, — обыкновенная железка, грязная и потемневшая, шести или семи дюймов в длину, с дюйм в ширину и чуть менее дюйма толщиной. От шурупов, некогда крепивших планку к какой-либо конструкции или ручке, остались отверстия. Точно определить материал не позволяла ржавчина. Возможно, это была старая стамеска с обломанным концом, которой давно не пользовались по назначению. Время привело ее в полную негодность.

— Мне не пришло бы в голову прятать такое. Даже самый никчемный рабочий постыдился бы хранить в своем ящике инструмент, доведенный до столь плачевного состояния. Можно подумать, будто его погрызли крысы.

— Вот именно, — сказал Холмс, поворачивая железку другой стороной.

Сзади, ближе к верхнему краю, я увидел желобок, к которому, судя по всему, крепилась поперечная планка. Представив себе недостающую деталь, я понял: этот кусок металла не стамеска. Он мог быть чем угодно, но перед глазами у меня почему-то встал крест, точнее, распятие.

— И долго его здесь прятали?

Холмс пожал плечами.

— Думаю, нет. Вероятно, несколько лет, а может быть, пару месяцев. Но не дольше, чем братья Кастельно служат смотрителями маяка.

Смотрители маяка — хранители путеводного луча… Распятие… История начинала напоминать легенду о каком-то старинном религиозном ордене!

Я снова взглянул на отверстия в потускневшем и окисленном металле, принятые мною за дырки для шурупов. Холмс извлек из кармана маленький замшевый мешочек, достал оттуда голубой камешек и поочередно приложил его ко всем трем отверстиям. Лучше всех подошло верхнее. Другой голыш, найденный в кармане утопленника и напоминающий по цвету прибрежную грязь, расположился на месте крепления поперечины, а третий, такой же запачканный, — внизу. Еще два камешка Холмс поместил по сторонам, на воображаемых концах перекладины.

— Почему деревня называется Саттон-Кросс?[14]— спросил я, ежась от ночного холода, проникшего в нетопленое помещение.

Холмс взглянул на мозаику, выложенную им на столе.

— Потому что до строительства моста реку в этом месте можно было пересечь вброд. Есть и другая версия — по легенде, некий предмет из королевской сокровищницы был здесь потерян, найден, а затем снова утрачен.

— Предмет? Какой же?

— Согласно Великим казначейским свиткам, в октябре тысяча двести шестнадцатого года, когда король Иоанн возвращался из долгого похода, волны прилива и зыбучие пески поглотили обоз монарха. Как сообщил нам мистер Гилмор, королевское войско сражалось со знатными феодалами в различных частях Британии. Среди награбленных ценностей якобы был крест, отлитый из золота и украшенный сапфирами. Этот предмет, который некогда носили на поясе епископы Честера, — не просто дорогое украшение. Если верить хроникам, в руках святого человека он приобретал целительную силу. Как гласит предание, его передавали из поколения в поколение со времен Эдуарда Исповедника.

— Неужели этот малопривлекательный кусок металла и есть тот самый крест?