Греховные утехи - Бьюла Астор

— Ты не думала об этом, когда мы занимались любовью, — презрительно выдохнул Серрано. — И когда задыхалась от наслаждения в моих объятиях!

В два шага преодолев разделявшее их пространство, Алекс схватил хрупкую женщину за плечи и поднял с дивана.

— В моей постели ты заводишься с полоборота. Тебе нравится все, что я делаю, и ты без ума от своих чувств. Со мной прелестная скромница теряет голову и становится развратной, бесстыдной…

Кэти задрожала, ошеломленная этим нападением, которое, по сути, сама же и спровоцировала.

— У моей маленькой жены большие способности, — продолжал между тем Алекс. — Ты ведешь себя в спальне как шлюха, и мне наплевать, какая ты на кухне или в гостиной! — крикнул он ей в лицо, вспомнив старый анекдот. Серрано не на шутку разошелся, темные глаза метали молнии, сильные пальцы больно впились в нежные плечи. — Но можешь бросить девичьи мечты об идеальной любви в маленьком домике со Стивенсоном. Пока я жив, этого не будет! Ты моя жена! Заруби на носу, и побыстрее, пока у меня не лопнуло терпение!

Александр стремительно вышел из комнаты, хлопнув дверью. Кэти перевела дыхание, но сердцебиение не успокаивалось. Она понимала, что гораздо разумнее сказать правду: Джери больше не присутствует в ее «девичьих мечтах», как выразился Алекс. Но благое намерение мгновенно улетучилось, стоило вспомнить унижение от полученных в награду эпитетов.

«Развратная… бесстыдная… заводишься с полоборота… шлюха…» Несомненно, она это заслужила. Кэти опустилась до примитивного уровня, забыв табу, о которых следовало помнить каждой порядочной женщине. И первое из этих табу: не отдавайся без любви.

Нет, уж пусть Серрано возвращается к своим потаскушкам. Ей все равно…

Все равно? Черта с два! Уязвленная в самое сердце, рассвирепевшая при мысли, что Алекс может оказаться в постели с другой женщиной, Кэти подавила рвавшиеся из груди рыдания и выбежала из комнаты.

— А Алекс работает? — осторожно поинтересовалась Белла за обедом, накрытым на двоих.

— Вероятно.

Кэтрин удалось изобразить легкую усмешку, словно она только что обнаружила отсутствие Алекса и не придает этому никакого значения. Она не уставала напоминать себе, что за пять лет почти постоянного отсутствия мужа можно бы и привыкнуть довольствоваться собственным обществом. Но почему‑то теперь эта мысль не помогала. Их отношения изменились столь неожиданно и так круто, что Кэти пребывала в полном смятении. Отчаянные попытки вновь уйти в свою скорлупу оставались безуспешными.

— Какой‑то рыбак днем видел дядю в таверне, — сказала Белла и смущенно посмотрела на Кэти. — Он ужасно сердитый, да?

— Мы поссорились, — призналась Кэтрин, явно не желая продолжать эту тему.

— Дядя очень вспыльчивый, — не унималась девчушка. — Правда, из себя выходит редко. И слава Богу, потому что тогда унять Алекса очень трудно. Его вся семья боится. Никто не смеет ему перечить, даже бабушка. Я только один раз видела, как он бушует, и у меня душа ушла в пятки.

Племянница Серрано явно ждала от тетушки откровенности за откровенность, но Кэти только слегка нахмурилась и промолчала.

Изабелла принялась за еду, но болтать не прекратила.

— Когда мне было тринадцать лет, я случайно услышала, как мои тетки разговаривали об Алексе. Они терялись в догадках, кто же его настоящие родители, и я тогда даже не поняла, что это значит… Кэтрин замерла.

— Его настоящие родители? — повторила она, стараясь говорить спокойно.

Лицо Беллы было необычайно серьезно.

— Я оказалась глупа и пошла с этим вопросом к моей маме, и она ужасно расстроилась. Лишь спустя несколько лет я поняла ‑ только в нашей семье усыновление считается чем‑то позорным.

— Да, — машинально согласилась Кэти только потому, что девушка явно ожидала какой‑то реакции. Шок от услышанного оказался настолько сильным, что пока Кэти не могла как следует обдумать эту новость.

Белла облегченно вздохнула и продолжила свои излияния:

— У нас никогда не говорят об этом. Посторонние уверены, Александр ‑ сын бабушки. Как только им удалось всех обмануть? Ведь ей было уже сорок восемь, когда появился мой дядя.

— Что ж, такое бывает. — Кэти чувствовала себя крайне неловко, узнав семейные тайны. — Но нам с тобой не следует это обсуждать, Изабелла. Это глубоко личное дело. Откровенно говоря, я знаю об Алексе не больше твоего. А то и меньше.

Девочка мучительно покраснела и опустила голову.

— Простите… Я сама не знаю, зачем завела этот разговор.

— Потому что я тоже принадлежу к вашей семье… и в то же время пока не совсем, — мягко подсказала Кэти. — Но мне кажется, Алекс имеет право быть скрытным. Может, я ошибаюсь, но, думаю, не стоит обсуждать с ним этот вопрос.

— Да мне бы и в голову такое не пришло! — подскочила на месте Белла.

Кэтрин сменила тему, надеясь, что убедила юную следопытку воздержаться от дальнейших попыток расследовать это дело. Но после ухода племянницы молодая женщина еще долго размышляла над услышанным. Да, как это ни больно, она мало что знала о муже… Кэти прошла в гостиную, где стоял большой концертный рояль, и села на вертящийся стул.

Итак, Алекс не Серрано по рождению, приемыш. У его родителей три дочери; наверное, они очень хотели сына и тайно усыновили мальчика. За годы замужества Кэтрин читала в газетах несколько биографических очерков, посвященных ее мужу, но ни в одном не упоминался факт усыновления. Белла права, говоря, что об этом не знает никто, кроме членов семьи.

Сколько лет было Алексу, когда он узнал правду? Если его родители тщательно скрывали от сына правду, то от чужих людей Алексу наверняка крайне тяжело узнать, что он им не родной… Мысли не мешали пальцам летать по клавишам. Комнату заполнили нежные звуки Шопена. Кэти всегда играла музыку польского композитора, когда думала о самом сокровенном.

А думала Кэти о своем муже. Как каждый испанец, он очень предан семье, с которой ей только предстояло встретиться. Александр способен и на глубокие чувства. Почему она не замечала этого раньше? То, что мужчина женится на нелюбимой ради защиты интересов семьи, говорило, что он способен пожертвовать собой ради других. Хотя сознавать этот факт немного грустно. Потому что при этом он принес в жертву не только себя, но и жену.

Боже милосердный, думала Кэти в неожиданном приступе отчаяния: как можно жить бок о бок с мужчиной, с которым нет ничего общего, кроме постели? Может, раньше, когда она совсем плохо знала Алекса, она бы с радостью приняла все это и не думала бы о большем. Но сейчас муж нужен ей весь, целиком.

Однако выбора у Кэти не оставалось, а если бы и был, разве она нашла бы в себе силы уйти? Не лучше ли иметь краюшку, чем вообще остаться без хлеба? Совершенно измученная невеселыми мыслями, женщина медленно опустила руки с клавиш.