Расцвет и упадок Османской империи. На родине Сулеймана Великолепного - Лорд Кинросс

После такой обоюдной демонстрации сил император писал султану: «Поскольку очевидно, что ты хочешь войны больше, чем мира, поскольку я не могу удовлетворить тебя ни моими заверениями в искренности, ни моей готовностью клятвенно подтвердить лояльность, пусть будет так, как ты желаешь. Я обращаюсь теперь и смотрю только на одного Бога. Будь его воля, что город должен быть твоим, где тот, кто сможет противиться этому? Если он осенит тебя желанием быть в мире, я буду только счастлив. Но я освобождаю тебя от всех твоих клятв и договоров со мной и, закрывая ворота моей столицы, я буду защищать свой народ до последней капли моей крови. Правь в согласии с Высшей Справедливостью. Бог призывает нас обоих к своему престолу, чтобы рассудить нас».

Итак, ворота города были закрыты и мосты через рвы снесены. Для защиты стен, основания которых уходили под воду, через вход в гавань Золотого Рога под наблюдением генуэзцев была протянута цепь из деревянных понтонов, прикрывавшая двадцать шесть кораблей внутри гавани. До этого семь судов – шесть критских и одно венецианское – скрытно отплыли, чтобы избежать осады, с семью сотнями итальянцев на борту. Но больше подобных дезертирств не было. Всю Святую неделю народ молился в церквях о спасении. Когда она окончилась, султан в соответствии с законом ислама направил своих парламентариев с флагом перемирия и последним предложением мира. В обмен на добровольную сдачу он обещал сохранить жителям жизнь и их собственность под протекторатом турок. Горожане сдаться отказались. Как следствие 6 апреля началась бомбардировка. Неделю спустя она усилилась и продолжалась без перерыва в течение шести недель.

Чтобы проломить стены города, султан рассчитывал скорее на артиллерию, чем на людскую силу, причем не только на пушки и мортиры, но и на катапульты. Его войска, однако, не смогли добиться быстрого результата. Хотя многие стены были разрушены огромными ядрами, а ряд башен буквально снесен, никакого значительного пролома в стенах не образовалось. Предпринятый турецкими войсками четырехчасовой штурм окончился неудачей. Греки под руководством Джустиниани быстро восстановили разрушенное и укрепили ослабленные участки, используя в этих целях даже тюки шерсти и куски кожи, но там, где угроза была наибольшей, соорудили частокол из деревянных брусьев и бочек с землей.

Не оказалась для турок более эффективной и атака с моря, где корабли султана дважды безуспешно пытались преодолеть понтонное заграждение, протянутое поперек Золотого Рога. Более того, в середине апреля три генуэзские галеры, нагруженные оружием и боеприпасами и сопровождаемые греческим транспортом с Сицилии, смогли пройти через Дарданеллы и появились перед городом. Получив известие об их прибытии, султан поскакал верхом, чтобы лично отдать приказ адмиралу: он должен захватить и потопить суда, если он не сделает этого, пусть лучше не возвращается живым. В течение всего дня бушевало морское сражение на виду у всех жителей города. Суда христиан, лучше вооруженные и управляемые, успешно миновали турок и благополучно вошли в убежище Золотого Рога. Султан, наблюдая за поражением своих кораблей с берега Босфора, настолько разгневался, что загнал свою лошадь в воду и, несмотря на все свое невежество в морском деле, стал отдавать команды адмиралу и его экипажам, посылая проклятия. Все оказалось безрезультатно. После сражения он излил на адмирала все свое негодование, подвергнув его порке и угрожая пронзить мечом. Он освободил адмирала от должности и конфисковал всю личную собственность, которая была распределена между янычарами.

Мехмед ясно видел, что Константинополь не может быть взят с помощью одной лишь атаки с суши; но сейчас его морская атака провалилась. Чтобы исправить такое положение, Мехмед нашел остроумное решение, возможно, внушенное ему находившимся у него на службе итальянцем, а именно: транспортировать свои суда по земле, со стороны Босфора, в Золотой Рог и тем самым выйти во фланг перегораживающей гавань цепи из понтонов. Инженеры Мехмеда построили с этой целью дорогу, идущую вверх по долине, через водораздел, лежащий на двести футов выше уровня моря, а затем спускающуюся вниз, к гавани, по другой долине. По всей длине дорогу выложили смазанными жиром бревнами, чтобы по ним могли двигаться салазки с металлическими колесами. На них укрепили морские суда, которые затем были подняты из воды с помощью блоков и по суше перевезены с помощью упряжек волов.

С поднятыми парусами, развевающимися флагами и гребцами, гребущими своими веслами по воздуху, они создавали у изумленных моряков-христиан и часовых иллюзию рождения флота непосредственно из моря, а затем спускающегося вниз по холму в направлении гавани. Вскоре там, в водах Золотого Рога, в самом центре морской обороны греков, на плаву находилось около семидесяти турецких судов. Попытка венецианцев и генуэзцев расчленить строй вражеских судов с помощью легких вооруженных лодок и сопровождавших их двух больших галер окончилась неудачей. Морякам-христианам не удалось напасть неожиданно, и турецкие береговые батареи обстреляли их и потопили два судна. Греки, таким образом, потеряли контроль над Золотым Рогом, где турки теперь могли действовать в их тылах. Они смогли окружить и взять под контроль генуэзцев; построить понтонный мост через гавань, выше города, и тем самым укрепить свои коммуникации; угрожать стенам, спускавшимся в гавань, и тем самым ослабить оборону и надводных, и наземных стен.

Эта морская победа турок не сопровождалась немедленной атакой с суши, а лишь незначительными военными действиями противников. В городе ухудшилось снабжение продовольствием, а попытка доставить припасы морем из Венеции окончилась неудачей. Моральное состояние обороняющихся становилось все более тяжелым. Из-за отсутствия помощи со стороны христианского Запада нашлись те, кто попытался убедить императора покинуть город и организовать сопротивление вне его стен. Император отказался со словами: «Для меня невозможно уйти прочь: как могу я покинуть церкви нашего Господа и его слуг – священников, и трон, и мой народ в столь трудном положении? Я умоляю вас, мои друзья, в будущем не говорить мне ничего другого, кроме: «Нет, Господин, не оставляйте нас. Никогда я не покину вас». Он предпочел «последовать примеру Доброго Пастыря, который положит свою жизнь за овцы своя».

Осада Константинополя турками в 1453 г. Миниатюра из рукописи «Хроники Карла VII» Жана Шартье

После почти семи недель осады с применением наиболее современных из имевшихся вооружений ни один турецкий солдат еще не ступил ногой в пределы города. Попытки заминировать стены и перекинуть мосты через ров окончились неудачей. Операции в Золотом Роге не принесли решающего успеха. В такой критически момент великий визирь Халил, который с самого начала не поддерживал идею осады, стал убеждать султана сделать грекам последнее предложение относительно мира. Через эмиссара он предложил императору выбор между выплатой крупной ежегодной дани и уходом из города со свободной эвакуацией для его жителей вместе со всем их имуществом и королевство в Пелопоннесе для самого императора. Император отверг оба предложения. Реакция султана была крайне категоричной: теперь у греков нет иного выбора, кроме сдачи в плен, смерти от меча или обращения в ислам.