Один день в Древнем Риме. Исторические картины жизни имперской столицы в античные времена - Уильям Стирнс Дэвис

Способы драпировки одежд. Сукновалы и белители. Использование римлянами одежды такой простой в изготовлении, как тоги и столы, не способствовало появлению в столице большого числа портновских ателье или искусных закройщиков «платьев». Практически все, что носили ее жители, сколь дорого бы это ни было, продавалось в лавках, являлось «готовым платьем», но при этом было чрезвычайно развито «искусство» подпоясывания, укладки складок, установки пряжек и т. д. Так, например, имелись мастера, способные уложить тогу особенно большим количеством складок, что требовало от владельца преизрядного терпения.

И если мастерство портных было развито невысоко, то был постоянный спрос на услуги белителей тканей, чье мастерство развилось до превосходной степени. Большие отрезы тонкой шерстяной ткани постоянно доставляли к мастерским сукновалов и все время куда-то вывозили. Сукновалы настолько считались жизнелюбивыми и веселыми людьми, что привычным персонажем римских комедий стал «веселый сукновал».

Мыло, изобретенное галлами, только-только начало входить в широкое использование. Одеяния же все еще отбеливались с помощью «белительской мякоти» – разновидности щелочной земли. Если вы шли по кварталам римской бедноты, то буквально на каждом шагу могли слышать монотонную песнь, распеваемую снова и снова и доносящуюся из небольших заведений, от которых шел мерзкий едкий запах. Сукновалы распевали свои tripodium («три степени»), целыми днями перемешивая в больших чанах мокрую одежду. После первичной мойки ее следовало расчесать, чтобы поднять мокрый ворс, а затем тщательно отжать в больших деревянных установках с мощными винтовыми прессами. Безусловно, каждое домашнее хозяйство могло и само справляться со всей этой стиркой, но именно тогда – как ни в каком другом более позднем столетии – белильщики просто наслаждались той атмосферой почитания, которая была для них создана в Риме. Настоящим триумфом их мастерства являлись большие общественные собрания – тогда тысячи тог и стол сияли под жарким итальянским солнцем, подобно свежевыпавшему снегу.

Парикмахерские. Возвращение моды на бороды. Рим был тогда и городом парикмахеров. Их заведения, во множестве рассыпанные по улицам города, служили также прекрасными местами для праздного времяпрепровождения и сплетен его жителей. Большинство мужчин стригли волосы коротко, хотя довольно значительная прослойка щеголей находила удовольствие носить челки или ряды коротких завитых кудрей (как это делал Нерон), часто обильно напомаженных. Люди, которые не хотели выдавать свой возраст сединой, часто использовали черную краску для волос, а немалая часть престарелых сенаторов, по слухам, покрывали голову париками.

Однако этим заведениям был нанесен ужасный удар, который вызвал громкий ропот среди всех профессионалов-парикмахеров: в их сферу вторглись так называемые «домашние парикмахеры», обслуживавшие состоятельных римлян. После примерно 300 г. до н. э. римляне чисто выбривали лицо, борода обычно считалась признаком приверженности к простоте или откровенной бедности; хотя преподаватели философии носили длинные бакенбарды как своего рода профессиональную эмблему.

День, когда молодой человек сбривал свою первую бороду, отмечался почти так же торжественно, как и момент надевания его чисто-белой «мужской» тоги. Но в эпоху правления императора Адриана, его приближенные, зная о его страстном восхищении Афинами эпохи Перикла, изумили весь Рим, появившись однажды на его улицах с окладистой бородой на лице. Разумеется, все придворные и государственные служащие сочли своим долгом последовать причуде императора, и, конечно, каждый сенатор и каждый всадник также стали отпускать бороду. Все протесты женщин остались втуне. Борода, порой коротко подстриженная, у иных длинная и уложенная под старину, пышным цветом расцвела на почти каждом мужском подбородке по всей империи. В императорском Риме эта мода на бороду с тех пор сохранялась около двух веков, вплоть до эры правления Константина, когда бритва неожиданно «возвратила свое влияние». Такова была сила императорского примера!

Моды на женские прически. Украшения волос. Если парикмахеры и пребывали в унынии, то их более счастливые соперники, ornatrices, занимавшиеся прическами на женских головках, по-прежнему процветали. Ни одна римская женщина не могла и помыслить о том, чтобы остричь свои волосы, но моды на их укладку, как писал Овидий, «были столь многочисленны, как листья на дубе или пчелы на пасеке». Моды появлялись и проходили с ошеломляющей быстротой, и мы уже знаем, что бюст Грации был устроен таким образом, что на ее мраморной головке старая прическа могла быть заменена новой.

Как правило, юные девушки заплетали волосы простой косой сзади или же стягивали их там в пучок локонов, но некоторые прически настоящих матрон не так-то просто описать. Преобладающая мода повелевала собирать волосы надо лбом в полукруглое возвышение, оставляя на затылке падающие локоны и заплетенные небольшие косички. Но многие женщины появлялись с башнеподобными конструкциями на голове. И если бы прически не были искусно укреплены посредством чрезвычайных парикмахерских ухищрений, то при малейшем движении своих хозяек непременно бы развалились. Естественно, что создание таких сооружений требовало большого количества подкладных волос, предпочтительно светлых – из Германии, или даже их монтировали на париках. Каштановые и темно-рыжие волосы считались чрезвычайно модными, и многие дамы покупали дорогую «батавскую[74] щелочь», которая, как считалось, высвечивала темные волосы до нужного оттенка цвета. Еще можно было наблюдать, как даже очень скромные женщины с громадным наслаждением копаются в больших шкатулках с головными украшениями, изысканными заколками и гребнями, сделанными из драгоценных металлов или древесины самшита, слоновой кости, черепаховых панцирей, разбирают всевозможные сетки для волос и покрывала – обычно алые, аметистовые или цвета слоновой кости. Среди украшений любой благородной дамы имелась по меньшей мере одна диадема – длинная головная повязка из золотых цепочек, усыпанная где только можно жемчужинами и драгоценными камнями. Выходя в свет по случаю скромных общественных событий, дамы обычно закрывали волосы сеткой из золотых нитей. При появлении на более значительных мероприятиях – в обществе знати и весьма состоятельных людей – обычно использовался один простой и излюбленный ими способ демонстрации своего богатства. Он заключался в том, что женщины приказывали своим служанкам как можно чаще посыпать их прически порошком из чистого золота.

Тщательно продуманные туалеты. Само собой разумеется, что дама, помешанная на моде, относится к своему туалету как к серьезнейшему и не терпящему спешки делу, которое поглощает бо́льшую часть ее утреннего времени[75]. Так, например, мать Статилии, которая находилась теперь в таком возрасте, что могла не заботиться о цвете и состоянии своей кожи, утром прежде всего заставляла служанок смывать с ее лица толстый слой косметических притираний, накладывавшихся ей перед отходом ко сну. Она жаловалась, что ее муж довольно прижимист, потому что не позволяет ей, подобно Поппее (императрице, жене Нерона), принимать каждое утро ванну из молока ослиц для улучшения цвета кожи.