Президент - Александр Ольбик

Через два часа Воропаева разбудил Ахмадов — велел сменить на посту Изотова. Олег, подхватив лежащий у спального мешка автомат, на ходу закуривая, вышел во двор. По пожарной лестнице поднялся на крышу и чтобы не спровоцировать Изотова внезапным появлением, тихо позвал его: «Изот, это я, Олег…» Но ему никто не ответил. Поверхность крыши была покрыта битумом и потому скрадывала шаги и Воропаев бесшумной тенью двинулся в другой ее конец. Изотова он застал лежащего на боку, рядом с ним — СВД, снайперская винтовка Драгунова. Он наклонился и потрепал по плечу Изотова: «Вставай, иди спать вниз…» Но что-то для руки показалось странным, какая-то каменная неподвижность была в худеньком плече лежащего человека. «Изот, вставай!» — уже громче сказал Олег, и перевернул лежащего лицом вверх.. Неживые глаза смотрели в небо, Олег ощутил на руке что-то холодное, липкое. Это была кровь. Изотов весь находился в крови. Воропаев отвернул полу его тужурки с многочисленными карманами и увидел прореху на рубашке, уже покрывшуюся черной коркой. Блеснула плексигласовая рукоятка финского ножа. Видимо, он умер, не успев его вытащить из своего тела. Это было классическое харакири. «Черт возьми, его затрахала совесть… А почему совесть, может, тут ночью кто-то побывал? А может, эта сволочь Саид его зарезал, — внезапная мысль обожгла сознание Воропаева. — Это же он ему не доверял…» Но когда он взял в руки винтовку Изотова, чтобы с ней спуститься вниз, он увидел белеющую трубочку, торчащую из дула винтовки. Это была свернутая бумага и, развернув ее, он увидел заштрихованный темнотой текст. Присев на корточки, он включил карманный фонарь и высветил то, что оставил после себя Изотов. В предсмертной записке было сказано: «Больше не могу… Все бессмысленно. Мама прости, ты не виновата.»

Воропаев в глубоком трансе сидел возле Изотова, вперив бессмысленный взгляд в четко вычеканенный на небе Большой ковш. И небо как будто сказало: «Прощаю, ты был невластен над собой…»

Воропаев не знал ничего об Изотове, но не сомневался — его чеченская судьба мало чем отличалась от его судьбы. Иначе как мог русоволосый славянин оказаться в диверсионной группе, руководимой чеченским боевиком?

Когда Ахмадов узнал о ЧП с Изотовым, он ругнулся по своему, и так сжал челюсти, что золотая коронка на четвертом нижнем зубе мгновенно рассыпалась. Он выплюнул золотые крошки и, глядя в землю, сказал: «Я никогда не верил этой белобрысой сволочи… Но это даже лучше, что он так кончил. А ведь мог бы сбежать и привести сюда русских овчарок…» Слово «русских» резануло слух Воропаева. Получалось, что его тут вроде бы и не было или за русского он уже не сходил… И уже на крыше, под звездным небом, Олег мысленно перелопачивал всю свою жизнь, переиначивал, ворошил, снова собирал ее в кулак и — пых, выпускал на волю…

…Фургон прибыл рано утром. Не было еще пяти, когда он заметил, как с шоссе, из-за вязов, свернул на проселочную дорогу трейлер-пятиосник и, тяжело покачиваясь на размытых рытвинах, направился в сторону автобазы. Воропаев по рации связался с Ахмадовым и тот, после паузы, озадаченно промолвил: «Что-то они раньше времени… Бери Хаджиева и идите с ним навстречу фургону… Не забудь спросить пароль… Нет, спустись сюда я тебе все объясню». Саид не доверял такие разговоры радиоэфиру.

— Ты спросишь пароль и тебе должны сказать «Привезли силикатный кирпич, 20 тысяч» , а ты в ответ: «Мы его ждем уже две недели» , — давал указания Ахмадов. — Повтори…

Воропаев повторил.

Трейлер они встретили в лесопарковой зоне, тянувшейся до базы и уходящей далеко за нее. Советская армия свои объекты тщательно скрывала от людских глаз и не каждый воронежец знал о затерянном где-то в лесистой местности армейском объекте.

Хаджиев остался в тени, на обочине, чтобы на всякий случай огнем подстраховать Олега. Воропаев встал на пути трейлера и когда свет высветил его, дал рукой отмашку. Фургон медленно затормозил, но из него никто не выходил. Воропаев подошел к машине и, задрав голову, спросил: «Эй, в кабине, что скажете?» Но вместо ответа, из форточки вылетел окурок и упав на землю, разбросал мелкие искорки. Лязгнул металл, дверь открылась, на ступеньку спустилась нога в резиновом сапоге. На землю спрыгнул человек довольно высокого роста.

— Ты нас встречаешь? Очень хорошо, — акцент вроде бы грузинский. — Скажу честно, привезли силикатный кирпич… 20 тысяч… Ну?

— Так же честно, отвечу: мы его ждем уже две недели…

— Вот и прекрасно, договорились, — и человек, махнув рукой кому-то в кабине, а сам остался с Воропаевым. Они пошли по дороге, указывая дорогу, а за ним, как гора, наплывал трейлер.

Машина въехала в промежуток между зданиями и не без труда вошла в ворота гаража, где сразу же началась разгрузка. Но вначале из ее длинного кузова, на котором было надпись «Роскооперация» , стали соскакивать люди. Они были одеты в гражданскую одежду, причем на многих были кожаные куртки. Тут же стоявший Ахмадов почти со всеми обнимался, терся щекой о щеку, пожимал руки, отпуская реплики, которые в основном звучали не по-русски. Он улыбался и рот его озарялся золотым сиянием, столько было во рту золотых зубов. Особенно тепло он встречал высокого черноволосого, лет тридцати пяти, человека. С ним он говорил по-русски.

— Как, Вахтанг, добрались? Надеюсь, без приключений?

И Воропаев понял, что это грузин и когда он заговорил, это стало еще больше ощутимо.

— Десять раз останавливали менты, — сказал он, — и я растряс почти всю наличку.

— Зато, слава Аллаху, доехали, — шестерил Ахмадов и было непонятно, кто тут главный: он или этот представительный грузин?

Ахмадов обернулся, кого-то ища глазами, и когда узрел Воропаева, позвал его к себе.

— Вот что, Олег, пока идет разгрузка, возьми Николеску с Хаджиевым и в подвале казармы выройте две ямы, будем сгружать туда… — на полуслове Саид заткнулся. Словно ему в пасть сунули кляп. — Заодно можете там прирыть Изотова, заверните в его спальный мешок и — в землю.

— Он православный, и достоин, чтобы его похоронили в гробу, — у Воропаева начало набирать обороты лютая злоба. И, видимо, Ахмадов эти флюиды уловим, ибо изменился в лице, и как зверь оскалился. — Ты, что, хочешь с ним заодно? Я тебе могу устроить похороны в гробу с глазетом… Не зли меня, иди, подготовьте тайник.

Втроем они вырыли две ямы три на три метра шириной, глубиной в два с половиной метра. На дне одной из них отрыли еще одну, куда и поместили тело Изотова.

Люди, прибывшие на трейлере, уже включились в работу. Сначала они выгрузили из машины целую кучу белого силикатного кирпича, который служил маскировкой, скрывающий оцинкованные ящики полные патронов, гранатометов и ручных гранат. Когда очередь дошла до металлических ящиков нестандартного вида, Вахтанг, наблюдавший за выгрузкой, тихо сказал:

— С этим будьте особенно осторожны… Эй, парень, — обратился он к Воропаеву, — вдвоем не несите, уроните, всем будет хана…

Олег позвал на помощь Николеску и когда первый ящик отнесли в помещение, где были вырыты ямы, Воропаев отщелкнул на нем рамочный замок и увидел порядочную пузатую дуру, завернутую в промасленную бумагу. Это был шестидесяти килограммовый уложенный на опилки фугас.