Возвращение Цицерона - Андрей Саломатов

— А ведь мы не сможем выбраться из оврага, склон слишком крутой и скользкий.

— Ну и что? — повеселев, ответил Александр Васильевич. — Акул здесь нет, пираний тоже. Здесь даже крокодилов нет. Так что, нам бояться нечего.

— Апчхи, — чихнула Светлана Борисовна. — А мне есть чего бояться. Кажется, я начинаю простужаться.

— А мне послезавтра надо в поликлинику, — вдруг вспомнил Клубникин.

— Не волнуйтесь, к послезавтра доедем, — успокоил его Александр Васильевич.

А в Игнатьево, ближе к вечеру, тоже зарядил по-осеннему холодный дождь. По красивым черепичным крышам домов застучали крупные капли, а потом полило так, что с улицы исчезли не только старики и дети, но даже собаки, куры и вороны. Во всех домах зажегся теплый оранжевый свет, и только окна пенсионера Клубникина оставались темными.

Часов в семь две знакомые Клубникина — Нина Петровна и Ольга Андреевна — решили навестить одинокого именинника. Они с подарками пожаловали к нему в гости, но не застав пенсионера дома, отправились восвояси. Через два часа женщины вернулись, снова постучали в дверь и очень удивились, что в день рождения Клубникина нет дома. Женщины позвали соседей, привели их на клубникинский двор, и Нина Петровна с тревогой сказала:

— Сам вчера приглашал нас в гости, а дверь заперта и света нет. Может он помер?

— Ну почему сразу помер? — возмутилась соседка. — Наверное ушел к кому-нибудь пить чай.

— Да кто же его такого вредного на чай пригласит? — сказала Ольга Андреевна. — Ты хоть раз видела, чтобы Клубникин ходил к кому-нибудь в гости?

— Не видела, — подумав, проговорила соседка. — А может он пошел в магазин?

— Мы только что оттуда, — сказала Нина Петровна. — К тому же в магазин по два часа не ходят. Это не кинотеатр и не музей.

— А если он действительно помер? — испугалась соседка. — Или лежит парализованный и не может подняться? Надо бы сломать дверь и посмотреть. Может, его ещё можно спасти.

Весть о том, что с Клубникиным в день рождения случилось несчастье, быстро облетела деревню, и к его дому потянулись женщины в черных платочках и мужчины в наскоро повязанных галстуках. Они по-очереди заходили во двор, заглядывали в темные клубникинские окна и сочувственно вздыхали.

— Да-а, — с горечью проговорил сухонький старичок под гигантским зонтом. — Какой хороший огородник был. Таких огородников на сто верст в округе не сыщешь.

— Да что там на сто, на все тысячу, — поддержал его большой кряжистый старик.

— А может даже и во всей стране такого не найдешь, — поддакнул им местный электрик.

— Я думаю, что и во всем мире таких немного отыщется, — снова сказал сухонький старичок. — Знатный был огородник. Огурцы выращивал размером с кабачок.

— Это точно, — подтвердил электрик. — А помидоры у него росли прямо с тыкву.

— Хватит вам болтать, — прервала их разговор Нина Петровна. — Человек, может, лежит сейчас и помирает. Надо бы дверь выломать, да врача позвать.

За врачом, дачницей Мариной Георгиевной, послали мальчишку, а вот с дверью вышла небольшая заминка. Зная скандальный характер Клубникина, люди боялись портить его имущество. Но ко всеобщему облегчению мимо проходил здоровенный рыжий детина в рваной майке. Он шел без зонта, слегка приплясывал и пел какую-то разбойничью песню. Его-то и попросили помочь спасти жизнь известного сельскохозяйственного деятеля и именинника.

Здоровяк согласился сразу. Он оценивающе оглядел клубникинское жилище, поплевал на ладони и потер их друг о дружку. Затем громила разбежался, со страшным криком обрушился на дверь и вместе с ней улетел внутрь дома.

— Здорово! — с восхищением проговорил сухонький старичок. — С таким молодцом хорошо крепости штурмовать.

— Да, — покачал головой электрик. — Ему дом развалить — раз плюнуть.

Умирающего Клубникина в доме не оказалось, а когда прибежала Марина Георгиевна со своим докторским саквояжем, ей пришлось лечить рыжего громилу. Вышибив дверь, здоровяк влетел в дом и врезался головой в противоположную стену. Он лежал в сенях на полу, громко стонал и называл хозяина дома всякими нехорошими словами.

Когда Марина Георгиевна перевязала раненому голову, собравшиеся начали думать, что делать с выломанной дверью. Все решили, что Клубникин либо уехал к каким-нибудь дальним родственникам, либо его срочно вызвали за границу на сельскохозяйственный симпозиум. Кто-то предложил починить дверь, а кто-то — дождаться Клубникина. Затем, народ начал потихоньку расходиться по своим домам, и вскоре во дворе пенсионера не осталось ни единого человека. Черные платочки и галстуки к счастью не пригодились и вернулись на свои места — в платяные шкафы. А деревня Игнатьево снова зажила своей тихой спокойной жизнью.

А в лесу дождь все так же хлестал не переставая, и вода в овраге постоянно прибывала. В свете фар разбухший ручей казался бурной рекой, протекающей по узкому ущелью, и Алеше с Фуго казалось, что они снова попали на далекую планету, где за каждым деревом их поджидает опасность. Алеша смотрел в окно и мечтал о каком-нибудь, пусть даже самом завалящем путешествии, а мимикр благодарил судьбу за то, что у них все же есть машина, в ней тепло, и им не надо пробираться по мокрому лесу пешком.

Метров через двести автобус остановился перед поваленным деревом, которое мостом перекинулось через овраг. При виде непреодолимой преграды все пассажиры автобуса подумали примерно одно и то же, что дальше проезда нет, и им придется ночевать в лесу на дне оврага. И только Александр Васильевич сохранил оптимизм и бодрость духа.

— Ерунда, будем прорубаться вперед, — спокойно проговорил он. — Пила и топор у нас есть. Так что, мужчины, разобрали инструменты и вперед. Я бы с удовольствием помог вам, но кто-то один должен сидеть за рулем.

Проклиная шепотом неудавшуюся поездку, Алексей Александрович с Владиславом Валентиновичем выбрались из автобуса под проливной дождь. Затем они долго перепиливали дерево с двух сторон, а потом отволакивали огромный кусок ствола в сторону. В автобус они вернулись мокрые и грязные, словно провели несколько часов в придорожной канаве. А ещё через несколько десятков метров автомобиль уткнулся точно в такую же преграду.

Ну-ка, лесорубы! — бодренько сказал Александр Васильевич. — Взяли инструменты и вперед на штурм. Дерево — так себе, одним ударом топора можно перерубить.

Но это было вопиющей неправдой, потому что ствол оказался толщиной в полтора обхвата, и Алексею Александровичу с Владиславом Валентиновичем пришлось изрядно потрудиться.

Когда свет фар выхватил из темноты очередное, двенадцатое по счету, дерево, Алексей Александрович взмолился:

— Саша, я больше не могу. У меня отваливаются руки. Может теперь ты попилишь?

— Ерунда, — спокойно ответил Александр Васильевич. — Настоящие мужчины никогда не пасуют перед трудностями. Не капризничай, иди и пили. Не ночевать же здесь.