Иван III - Руслан Скрынников

Работая над своим главным сочинением «Просветитель», Санин включил в его состав богословский трактат, в первоначальном варианте адресованный некоему иконописцу. Согласно гипотезе Я. С. Лурье, в работе над этим трактатом в его ранней редакции вместе с Иосифом Саниным участвовал Нил Сорский. Нет сомнения в том, что Нил и Иосиф выступали заодно против еретиков. Но по отношению к власти их позиция была, по-видимому, различной.

Находясь в Волоцком удельном княжестве, Иосиф четко сформулировал свой взгляд на происхождение власти государя и его взаимоотношения с подданными. Признавая необходимость повиновения подданных власти монарха, установленной Богом, Иосиф в то же время перечислял условия, делавшие такое повиновение недопустимым. Не надо повиноваться царю, писал Санин, если царь имеет «над собою царствующие страсти и грехи, сребролюбие… лукавство и неправду, гордость и ярость, злейши же всех неверие и хулу», ибо «таковый царь не Божий слуга, но диавол и не царь есть, но мучитель».

Прошло много лет, прежде чем в среде московского духовенства возникли течения нестяжателей (учеников Паисия Ярославова) и их противников осифлян (последователей Иосифа Санина). Но размежевание началось уже в пору падения Новгорода и конфискации новгородских церковных земель. Едва ли случайно Паисий попал в то время ко двору Ивана III, а Санин обвинил монарха в сребролюбии, нарушении «правды», в «неверии и хуле», иначе говоря, в действиях, наносивших ущерб православной церкви.

Стремясь объединить страну и утвердить в ней единодержавие, Иван III слишком часто нарушал право («правду»), традицию и старину, покушался на имущество духовенства и вмешивался в чисто церковные дела.

В дни нашествия 1480 г. Ахмат не решился дать русским генеральное сражение. Изучение события затруднено тем, что мы не располагаем разрядными записями раннего происхождения, а сохранившиеся летописные версии существенно противоречат друг другу.

В литературе было высказано мнение, что ранний официальный отчет о «стоянии на Угре» был уничтожен. Однако это предположение было отвергнуто как недоказуемое. К числу ранних летописей относят Лихачевскую летопись с краткой повестью об «угорщине», которая, как полагают, «передает самый ранний официальный великокняжеский рассказ о событиях 1479–1480 гг.». Но в этой летописи описание военных действий в период «угорщины» вообще отсутствует.

Эту особенность памятника невозможно объяснить, если признать, что его автором был великокняжеский летописец. Обычно официальная великокняжеская летопись подробно описывала даже не очень важные военные кампании. Систематическое исследование летописей конца XV — начала XVI в. выявило позднее происхождение Лихачевской летописи.

К числу ранних летописей относится ростовская владычная (так называемая Типографская) летопись, связанная не с местной ростовской, а с официальной московской традицией. Составитель ростовского свода положил в основу своего сочинения великокняжеский свод 1479 г. В свою очередь, великокняжеский летописец при составлении нового официального свода 1490-х гг. использовал текст ростовского рассказа об «угорщине». Выявленное исследователями соотношение летописных текстов нуждается в пояснении. Обычно составление официальной летописи было делом митрополичьего дома и великокняжеской канцелярии. Однако из-за конфликта между Иваном III и митрополитом Геронтием в 1479–1484 гг. этот порядок оказался нарушенным, и вместо митрополита за составление летописи взялся ростовский архиепископ Вассиан Рыло, духовник Ивана III, энергично поддерживавший государя в конфликте с митрополитом. Вассиан принимал непосредственное участие в составлении ростовских записей об «угорщине». Однако следует иметь в виду, что владыка умер 23 марта 1481 г., а известия Типографской летописи, как правило, имеют характер не первоначальных записей, а литературной обработки таковых. Иначе говоря, авторами явились скорее всего те, кто продолжил дело Вассиана.

В дни угорского «стояния» владыка обратился к Ивану III с обширным посланием. Это едва ли не единственный источник, написанный знающим современником в разгар событий, а потому имеющий исключительную ценность. Давно установлен факт влияния «Послания» Вассиана на ростовскую и другие летописи.

В ростовской летописи нет точных дат, но весьма четко определена последовательность событий. Когда на Руси узнали о приближении Орды, Иван III занял позиции в Коломне, сына отправил в Серпухов, а удельного князя Андрея Меньшого — в Тарусу. Полки заняли оборонительные позиции по всему течению Оки. Ахмат не посмел атаковать русскую рать и, свернув на запад, предпринял обходное движение к Калуге. Иван III немедленно направил войска на Угру, в Калугу, а сам выехал в Москву «на совет и думу» к боярам и духовенству для подготовки столицы к возможной осаде.

Сделав все необходимое, Иван III выступил в Кременец, где и остался с «малыми людьми», тогда как сопровождавшие его отряды последовали на Угру. Орда пыталась овладеть угорскими переправами.

Бои шли «по многи дни». В результате татары были отбиты «от берегу» и понесли потери. Летописец подчеркнул, что действиями на переправах руководили наследник Иван Иванович («великий князь») и Андрей Меньшой. Сам Иван III оставался в Кременце, пока к нему не присоединились братья — князь Андрей Большой и Борис Волоцкий, прекратившие мятеж. Посреди осени грянули морозы, Иван III отступил к Боровску.

Вассиан направил письмо к государю после боев на Угре.

«Послание» отразило реальные факты. Духовник напомнил Ивану III о последней беседе «усты к усты», когда тот приезжал в Москву «добраго ради совета и думы». (Эти слова из «Послания» позже были повторены в ростовской летописи.) Вассиан горячо хвалил наследника, одержавшего победу над татарами. «Радуемся и веселимся, — писал он, — слышаше доблести твоя и крепость, и твоего сына Богом данную ему победу (имеются в виду бои на Угре. — Р.С.) и великое мужество и храбрость…» Обращаясь к духовному сыну с сугубо доверительным письмом, Вассиан не побоялся затронуть в нем некоторые нравственные моменты, касавшиеся лично государя и членов его семьи. Истолкование этих моментов затруднено тем, что составители ростовского и официального московского сводов прокомментировали их с предельным лаконизмом.

Духовник напомнил Ивану III, что при посещении Москвы тот обещал крепко стоять против басурман, «духов же льстивых, шепчущих в ухо твоей державе, еже предати христианство, не слушати». Далее Вассиан пенял своему духовному сыну, что тот не исполнил обещания и послушал «духов». «Прииде же убо в слухи наша, — писал он, — яко прежнии твои развратници не престают шепчуще в ухо твое льстивая словеса и совещают ти не противитися супостатом, но отступити». Владыку более всего возмутило то, что, слушая «духов», монарх вступил в мирные переговоры с Ордой. «Ныне же слышахом», писал духовник, что Ахмат уже «погубляет» христиан, «тебе же пред ним смиряющуся и о мире молящуся и к нему пославшу…». Именно это известие вызвало наибольшую тревогу владыки и побудило его взяться за перо.

Послание Вассиана позволило историкам сделать ряд важных выводов. В дни войны с Ахматом, как полагают, дала о себе знать оппозиция — реакционная влиятельная группа бояр, противившихся решительной борьбе с Ордой. В подтверждение своего тезиса исследователи ссылаются на опалу бояр. Однако в источниках отсутствуют какие бы то ни было данные об опалах в 1480 г.