За стеклом - Наталья Нестерова

— В искусстве? Эта мерзость, по-твоему, искусство?

Лена рвала снимки на клочки и швыряла ими в дочь.

Потом они обе рыдали: Лена — на кухне, а Настя — в своей комнате.

Лене казалось, что мир сорвался с места и катится в пропасть. Муж бросил, себя изуродовала, Петя срамные книги читает, Настя нагишом позирует. Да за такие удары судьбы какое может быть вознаграждение? Миллион в лотерею выиграет? Не нужен ей миллион! Заберите его себе! А ей верните прежнюю семью!

Настя тоже лила слезы в обиде на мир. Никто ее не понимает, не любит, не ценит. Многие девчонки уже по-настоящему целуются, а она что, убогая? Косухи не будет, опять гулять в старом свитере идти! За последний месяц ни одной новой фенечки не купила!

Петя курсировал от мамы к сестре, как мог успокаивал, то есть говорил одинаковый текст: «Ты, того… хватит, воще!» Но они не слушали, рыдали, точно им по всем предметам в конце четверти двойки выставили. Тогда Петя изменил тактику. Прибежал к сестре и выкрикнул:

— Там мама себе горло ножом режет!

Рванул на кухню и завопил:

— Настя вешается!

Плакальщицы ринулись навстречу друг другу и столкнулись в гостиной. В один голос завопили:

— Ну, Петька!

Потом они еще немного похлюпали, уже обнявшись.

— Ты пойми, — говорила Лена, — каково мне было увидеть тебя обнаженной.

— Мамочка, у меня все было одето или прикрыто.

— Неужели ты с ним, с этим Ваней, уже… Как подумаю, мне просто нехорошо.

— Клянусь тебе, папой клянусь, что нет. У нас с ним исключительно деловые отношения. Он собирается поступать на фотожурналистику. Я ему нравлюсь как модель, чисто профессиональный интерес.

— Ой, не верится мне, что «чисто».

— Мама, я, наверное, такая же отсталая, как ты. Не могу на это решиться без сумасшедшей любви. Как только у меня случится такая любовь, как у вас с папой, я тебе обязательно скажу. Ты не волнуйся за меня,

— Ну да, как у нас с папой, — всхлипнула Лена. — Хоть бы один поезд в метро неудобно остановился, хоть бы один чулок за две недели порвался! Полный город луж, а меня никто не обливает, ни один документ не потерялся и ни одной тарелки не разбилось. За что судьба ко мне изменилась?

— Мамочка, все будет хорошо. Ну куда наш папа денется? Конечно же он вернется. С Петькой тоже все в порядке — переходный возраст: А у меня вообще все замечательно, вот только двойку по химии исправить.

Лена решила не посвящать Володю в эти события. Тем более что за ужином, на который его уговорили остаться дети, он разговаривал только с ними. Правда, в какой-то момент перед чаем Петя и Настя вышмыгнули из кухни, и родители остались одни.

После нескольких минут тягостного молчания Володя вдруг спросил:

— Скажи, может быть так, что два человека сделали одинаковые изобретения?

— Наверное, может. — Лена удивилась вопросу. — Я, правда, с таким никогда не сталкивалась. Но теоретически, если несколько человек трудятся над одной проблемой, они ведь могут прийти к одинаковому решению.

— Да, — кивнул Володя, — как в науке. Закон Бойля — Мариотта. Я, пожалуй, пойду.

Подслушивающие за дверьми дети тут же втиснулись в кухню.

— Папа, посиди с нами, — захныкали они, — давай попьем чай вместе, мы так давно тебя не видели.

Лена вышла, чтобы не мешать им.

Зоя Михайловна собиралась лечь на операцию. Когда она сообщила об этом, Лена испугалась:

— Какой диагноз?

— Верхнее веко, — усмехнулась Зоя Михайловна, — операция косметическая — подтянуть кожу на верхнем веке. Меня не будет две недели.

Теперь Лене приходилось выходить на работу и в свои приемные дни, и в дни Зои Михайловны.

В последнее время она пристрастилась к чтению женских переводных романов, которые покупала в подземных переходах. Жестокие мелодрамы, разбитые женские сердца, торжество справедливости и счастливые финалы — это немного отвлекало ее от собственных проблем. Прежде большую часть рабочего времени она вязала на спицах, штопала носки или выполняла другую полезную для дома работу. Теперь — читала.

Своего начальника, Булкина, Лена видела редко. Метод его руководства можно было бы сравнить с какой-нибудь падучей болезнью. С ним изредка, не чаще раза в квартал, случались приступы буйного начальственного рвения.

Тогда он устраивал Лене и Зое Михайловне разносы — это в острой форме, а при легком течении припадка читал морали час-полтора.

Игорь Евгеньевич прекрасно понимал, что обе его сотрудницы — добросовестные, исполнительные и аккуратные. Они вполне могли бы обойтись и обходились без его существования, но, как честный человек, он обязан был отрабатывать зарплату и делал это вышеописанным способом.

Очередной всплеск руководящего зуда пришелся как раз на одинокое Ленино пребывание на работе.

Лена не услышала, как Игорь Евгеньевич вошел в комнату. В романе, который читала, герои как раз слились в страстном поцелуе и не подозревали о злодее, который маячил на пороге. Поэтому, когда Булкин завопил, Лена вскрикнула от страха очень громко — за себя и за героев.

— Чем вы занимаетесь в служебное время?

Лена встала и застыла по стойке «смирно».

Они с Зоей Михайловной давно усвоили, что при общении с начальством следует пребывать в образе болванчика: молча есть его глазами и изображать трогательное раскаяние. Каждое слово оправдания, объяснения служило множителем в геометрической прогрессии его сановного гнева.

— Совершенно распустились! — бушевал Булкин — Работа стоит, а они читают бульварные романы. — Он потрясал схваченными с Лениного стола книжками в мягких обложках. Она молчала. — Я, как идиот, сижу и жду, когда мне принесут документы, а они и в ус не дуют. Позвольте вас спросить, сударыня, готова папка с делами Канарейкина? Мне двадцать раз надо повторять, что мы выдвигаем его на премию по науке и технике?

Лена была уверена, что прежде Игорь Евгеньевич и словом не обмолвился об этой премии. В противном случае Зоя Михайловна обязательно подготовила бы документы, Канарейкин был одним из самых плодовитых ее авторов.

— Документы почти готовы, — рискнула сказать Лена, — если можно, я их представлю вам завтра утром.

— Вечные проволочки! Когда вы научитесь работать быстро и качественно? Развели здесь богадельню. Чтобы завтра в девять утра материалы лежали у меня на столе! После обеда я несу их в главк.

Когда Булкин ушел, Лена буркнула:

— В девять утра! Как же, тебя до одиннадцати с собаками не разыщешь.

В кабинете у каждой из сотрудниц были свой стол и несколько шкафов: Ленины — вдоль одной стены, Зои Михайловны — вдоль другой. По негласному соглашению они никогда не прикасались к чужим вещам. Однажды, еще в самом начале Лениной работы в бюро, она взяла из стола Зои Михайловны ластик.