Блудный сын, или Ойкумена: двадцать лет спустя. Кннига 3. Сын Ветра - Генри Лайон Олди

Кузнечик даже не пытается выглядеть бесстрастным. Морщинистое лицо шри Рачапалли, вся его поза выражают глубочайшее огорчение. Лёд спокойствия под маской бури – полная противоположность другому гуру, что погиб на Ларгитасе.

– Ложь быка среди аскетов глубоко опечалила весь Совет. У нас даже родилась ужасная мысль: что, если бык лгал нам не единожды? И не только нам? Для нас не было тайной его стремление стать велетом, не родившись велетом. Достойная цель, но та страсть, с какой Горакша-натх пытался ее достичь... Она неприемлема для истинного натха. Любая страсть губительна, а столь сильная — в особенности. Страсти туманят разум, толкают к отступлению от собственной дхармы во имя достижения вожделенной цели.

К чему ты клонишь, думает генерал. К чему?! С вкрадчивым шелестом змеиные кольца оплетают Бхимасену. Стягивают руки, ноги, грудь, мешают дышать. Кобры так себя не ведут, не говоря уже о кузнечиках, — это повадки удава. Жарко. Боги, как здесь жарко! Тень капитхи не спасает. Если генерала хватит удар, он будет благодарен судьбе за избавление от пытки вопросами.

— Не секрет, что в последние месяцы бык среди аскетов много общался с вами, Рама-джи. Это не удивляет: его интересовала аватара Марути, а все сведения о мальчике стекались к вам. Широко известная речь нашего брата также не стала для нас неожиданностью. В целом он выразил общее мнение Совета. Но!..

Кузнечик поднимает указательный палец, призывая к вниманию. В исполнении шри Рачапалли этот простой жест смотрится священной мудрой.

— Кое-что бык среди аскетов добавил от себя. «Любым путем, любыми средствами. Никакая цена на этом пути не будет чрезмерной». Помните? После чего Горакша-натх исчезает, а вскоре с Ларгитаса взлетает Натху в сопровождении неизвестных антисов. Возникает закономерный вопрос: насколько близко наш могучий бык подошел к осуществлению своей мечты? На что он ради этого рискнул пойти, если никакая цена на этом пути не будет чрезмерной? Вы сказали «гипотеза», Рама-джи? Пусть будет гипотеза. Допустим, Горакша-натх пошел на сотрудничество с техноложцами Ларгитаса. Допустим, он поделился с ними своими знаниями и умениями. Позволил себя исследовать, после чего результаты исследований были сопоставлены с исследованиями плененного Натху. Допустим, техноложцам при участии быка среди аскетов удалось создать сразу двух разных антисов: брамайнского и техноложского.

— Бред! Чушь! — Генералу не до приличий. — Даже если так, я-то здесь при чем?!

— Допустим, — мерзкое слово жжет огнем, — вы, уважаемый Рама-джи, ему в этом всячески способствовали. Снабдили необходимыми контактами, свели с нужными людьми. Провели тайные переговоры с Ларгитасом. Предоставили материалы возглавляемого вами антического центра, добыли корабль... Вам нравится такая гипотеза?

Пот водопадом заливает лицо. Щиплет глаза. Генерал чувствует облегчение. Страх исчезает. Бхимасена расстегивает воротник мундира, вдыхает полной грудью горячий воздух. Улыбается кузнечику:

— Примите мою благодарность, шри Рачапалли. А я уж боялся, Ойкумена перевернулась. Нет, все по-старому, все как обычно. Интриги, борьба змей под ковром. Поиск виноватых, обвинения в измене... Пусть мир летит в черную дыру, мы и тут успеем вырвать друг дружке кадык. Хвала богам, столпы Чайтры по-прежнему непоколебимы!

Кузнечик молчит. Лицо его непроницаемо. Кажется, я его допек, с весельем приговоренного отмечает генерал. Как минимум удивил. Когда кузнечик «хлопочет лицом», как говорят актеры, в душе он спокоен. И напротив: внешняя отрешенность скрывает душевный ад.

— Вы поминали дхарму, гуру-махараджа. Утверждали, что не станете препятствовать тому, кто ей следует. Я могу заверить вас, что ваша гипотеза ошибочна. Могу в этом поклясться. Мне не составило бы труда развеять ваши подозрения, сообщив вам кое-какие сведения, которыми я располагаю. Но моя дхарма воина не позволяет мне этого сделать. Я давал присягу. Как человек, следующий дхарме жреца, вы меня поймете.

Кузнечик кивает:

— Повторюсь: вы тигр среди генералов, Рама-джи. Ваше следование дхарме достойно уважения. — Кажется, шри Рачапалли вполне искренен. — Но как вы справедливо заметили, у жрецов своя дхарма. Я задал вам вопросы, я жду ответа. Вы мудрый человек, вы найдете возможность ответить, не нарушив присяги и дхармы. Постарайтесь, генерал! Ради блага всех живущих, поторопитесь! Я буду ждать, но я не буду ждать долго. Связывайтесь со мной в любое время суток.

Генерал встает. Генерал прощается.

Генерал идет к аэромобу.

Ради блага всех живущих! Вот же сволочь, думает Бхимасена. Хоть бы точный срок назвал, ракшас его задери! Как же, дождешься от этого насекомого...

— Сама не верю, что делаю это.

Замок был архаичный, навесной, с толстой металлической дужкой. Гюнтер видел такой впервые, если не считать исторического арт-транса. В руках доктора Ван Фрассен замок громко клацнул, и кавалер Сандерсон испугался, что звук этот поднимет на ноги все посольство. Нет, обошлось.

— Что именно?

— Лезу ночью в ангар, полный хищных флуктуаций, чтобы их покормить. Чем, кстати, вы собираетесь их кормить? Неужели мной?

— В некотором смысле. Не волнуйтесь, и собой тоже.

— Это радует. Я бы сказала, успокаивает.

— Они обожают человеческие эмоции. Для них это деликатес. Собачьи вкусняшки вроде утиных лапок или колечек из баранины.

— Вкусняшки? Собачьи?!

— Их дают собакам после успешного выполнения команды. Вы что, не поощряли вашу химеру?

— Не было нужды. Эмоции какого спектра?

В докторе проснулся профессиональный интерес.

— В принципе, любые. Образно говоря, они любят сладкое, кислое, острое — лишь бы вкус поярче. От страха, который любого заставит бежать без оглядки, они лишь причмокивают и требуют добавки.

— А как же закон сохранения?

Доктор Ван Фрассен включила тусклый фонарик — аккумулятор был на исходе. Навалилась на створку ворот: сервоприводы в ангаре не работали, это Гюнтер помнил еще с прошлого раза, когда загоняли сюда криптидов. Створку заело, молодой человек поспешил прийти женщине на помощь. Створка поддалась, сдвинулась на добрый метр. Изнутри пахнуло затхлой духотой, аммиаком, мускусом. У Гюнтера запершило в горле, он закашлялся.

— Кха-кой еще закх-он сокх-ранения?

— Вы плохо учились в интернате, кавалер? Это же азы. Закон сохранения энергии. Пища — это энергия. Для фагов — в особенности. На сгенерированные эмоции у нас уходит минимум сил. Чем же тогда насыщаются ваши криптиды? Или вы каждый раз выкладываетесь и заставляете себя испытывать настоящие эмоции?

Доктор скользнула куда-то вбок. Бледно-желтый луч фонаря мазнул по серой шершавой стене. В луче мелькнула рука Регины, нашаривающая сенсор. Под низким потолком загорелись в четверть накала «солнышки» холодной плазмы.