Колдовской знак - Евгения Александрова

Значит, они будут бороться за его жизнь вдвоем.

— Соберу хворост, — Джейна слабо улыбнулась.

Сумрачная темнота навалилась тут же, как солнце перестало сквозить мимо стволов и скрылось за высокой западной грядой. И каким-то жутким теперь казался лес, так, что не хотелось уходить от стоянки и на двадцать шагов. Холодный воздух забирался под одежду, грубую и одеревеневшую от соленой воды. Джейна последний раз нагнулась за сухой веткой, как где-то позади раздался хруст. Шаги были тяжелые и явно не одной пары ног.

Джейна вжалась в толстый ствол сосны и замерла, не дыша. Но для погони слишком тихо. Ни перекличек, ни разговоров. Кто ещё мог найти их в такой глуши? Шум раздался совсем рядом. Сердце против воли застучало всё громче, пальцы впились в колючки на собранных ветках. Джейна вышла из-за дерева и остановилась, вглядываясь в высокий силуэт. Алекс?!

Продираясь через молодую хвойную поросль, человек подошёл ближе. Рукав чёрного камзола был порван. В ухе не хватало привычной серьги. Пошатываясь и прижимая к себе левую руку, Алекс устало вёл в поводу чью-то чалую лошадь.

— Ну и далёко же вы забрались. Хорошо, знал где искать.

Обида, былое разочарование в миг смешались с огромной радостью и облегчением, что он здесь, живой, вернулся — и Джейна так и стояла с хворостом в руках, не в силах и слова сказать, не понимая, то ли признаться, как счастлива его видеть, то ли припомнить, как он сам прогнал их подальше.

— Чего стоишь? Пойдём, — Алекс опустил руку ей на плечо и шутливо приобнял, посмотрев в лицо. От камзола и от рук пахло кровью. — Я это. Не призрак. Веди… и не спрашивай, что там было.

Спрашивать и не хотелось. Джейна уткнулась лбом в его грудь, позволила себе вдохнуть и ощутить тепло его рук. Уже ничего не изменить. Неважно. Живы. Они всё ещё живы… И по крайней мере, теперь есть немного времени. Она только тихо проговорила:

— Здесь недалеко.

* * *

Этой ночью Джейна никак не могла уснуть от сосущего голода и вертелась на наспех сооруженной лежанке. В животе урчало гулко и заунывно, а тело пробирало ознобом так, что зуб на зуб не попадал. Даже костёр не грел, будто зря они столько блуждали в поисках хвороста. Казалось, что стук зубов разносится на весь лес.

Джейна думала обо всем, что случилось и что ждёт дальше. Они должны спасти Эрика. Она должна найти следы матери, чтобы понять… себя и её. Но что, если весь её побег был напрасен, а дальше-то и идти некуда? Страшно так — в неизвестности — и заснуть бы, а как назло не выходит. Хорошо Эрику: он давно дрых как убитый и видел, наверное, десятый сон. Он совсем не удивился возвращению Алекса, точно знал, что так и будет.

В костре громко треснула ветка, он вспыхнул ярче и снова опал. Алекс сидел, устало привалившись к стволу ближайшей сосны. Он даже не глянул на огонь и продолжал сосредоточенно смотреть в тёмную даль. Отсветы пламени плясали по его лицу, то выхватывая тревожные складки на лбу или в уголках губ, то скрадывая. Должно быть, он тоскует по далёкому морю и прошлой жизни, которой больше нет. Или по той императрице?

Ветра не было, не колыхалось ни листика, будто всё застыло; пламя горело неярко, но ровно. Джейна снова попробовала устроиться поуютней, но после очередного её шороха Алекс не выдержал и тихо позвал, не оборачиваясь:

— Иди сюда.

Джейна замерла на миг, но всё же поднялась, отряхивая налипшие иголки. Тело снова пробила дрожь, сырой воздух вытолкнул из-под одежды последнее тепло. Алекс кивнул рядом с собой, и Джейна опустилась на землю и подобрала колени. Он молча стащил с себя камзол, накинул ей на плечи, а потом притянул к себе, близко-близко. Ноздри защекотал крепкий мужской запах пота, крови, грязи. Но рядом всё равно было хорошо. После мучений последних часов Алекс казался горячим, как печь. Озноб проходил, и тело расслаблялось, будто опущенное в тёплую воду. Джейна неловко придвинулась ближе, смущаясь того, как твёрдая рука обхватила талию. Но потом усталость взяла своё, и она положила голову Алексу на плечо, впадая в спокойное забытьё.

И только где-то на краю сознания закрутилась старая песня, невесть где и когда услышанная. То ли на каком празднике, хриплым мальчишеским голосом под перезвон гитары, то ли в самом детстве. Рваный ритм и слова, которые стали для неё реальностью, подчинились биению сердца и стучали в унисон.

Дыхание выровнялось, тепло разлилось по телу. Джейна прикрыла глаза.

Когда она проснулась, уже светало. Кто-то заботливо уложил её на одеяло, тяжелый и плотный капитанский камзол до сих пор грел плечи, но ноги начали мерзнуть. В стороне слышались приглушённые голоса. Тянуло дымком, сырой землёй и сосновыми иголками.

Джейна потянулась, открыла глаза и села. Оказывается, мужчины уже были готовы и ждали её, тихо разговаривая у погасшего костра. Кажется, они пришли к временному перемирию. Или просто очень хотелось в это верить. Стало совестно: пока она тут разлёживается, у кого-то истекает драгоценное время.

Утро выдалось морозным, а на завтрак оказалась только вода. Джейна тоскливо припомнила те черствые лепешки, которые удалось урвать в деревне. Сейчас она бы была счастлива и жалким крошкам. Оставалось надеяться, Алекс сможет найти путь в это тайное убежище.

Эрик начал седлать лошадей. Проходя мимо, он с многозначительной усмешкой оглядел Джейну, ещё сонную и по шею закутанную в капитанский камзол. Она в ответ только чуть пожала плечами.

— Ну, двинули, — коротко сказал он, затягивая подпругу на вороном и затем забираясь в седло.

К полудню горы закрыли собой половину неба. Самая высокая вообще потерялась в облаках, которые цеплялись за вершину, рвались на лоскуты и растворялись среди собратьев. Эта громадина нависла над лесом так, что, казалось, подойдешь слишком близко — раздавит без сожаления.

Верхушки сосен мотались под порывами ветра. Где-то шумели по камням ручьи горных рек. Ехать верхом стало трудно: приходилось продираться через молодые поросли, а это отнимало и без того скудные силы. Внимание рассеивалось. Джейна потеряла счёт дням ещё после побега из Верндари. Утро, вечер, погони, ночные вылазки, снова бег — всё путалось в голове. Давно ныла спина и тянули все мышцы, которые только могут болеть. И она сама наверное бы тоже ныла, если бы были силы.

… Может, по этим камням шла её мать, собирая травы? То, что Джейна видела будто вживую: небо, скалы, белые колонны, точно вросшие в горы. Грубая шерстяная юбка на тонкой фигуре, знакомый наклон головы и тихий голос. Но встреча с матерью отчего-то представлялась странной. Какая она теперь, если жива? С такими же туманными глазами, как та жрица из деревни староверов?