Призови сокола - Мэгги Стивотер

Асфальт отливал черным. Алые хвостовые огни воспламеняли лужи. Пахло шаурмой и выхлопными газами. Небо было тускло-черным – непогода последних нескольких дней продолжала упорствовать. В новостях сказали, что это климатические изменения – теперь так ведут себя грозы, они приходят куда-нибудь, встают там лагерем и дарят свое внимание одному месту, а не многим, пока объекты их любви не уплывают. «У нас наводнение, – заметил ведущий, – но подумайте об Огайо, где засуха», как будто, подумав, можно было что-то изменить. От этого у Ронана зачесались руки. Было неприятно сознавать, что не только его персональный мир съезжал с катушек.

Диклан уставился на старую вывеску с крупными буквами: ОТЕЛЬ «КАРТЕР». Она могла провисеть здесь десять лет – или сорок. Как будто они путешествовали во времени.

– Последний базар, куда я ездил с папой, проходил в Токио. Первый, если не ошибаюсь, в Лос-Анджелесе. Или в Берлине. Память подводит.

Ронану пришлось вписать это в коллекцию детских воспоминаний. Когда Диклан успел смотаться в Токио? Остальным сказали, что он уехал в спортивный лагерь? Сколько раз Ронан дико завидовал брату, которому позволяли пойти на вечеринку с ночевкой, а на самом деле Диклан, зевая, выходил из самолета где-нибудь в Берлине. Ронан знал, что Диклан сделан из секретов, и все-таки при раскрытии очередного испытывал шок.

У входа ожидал швейцар. Это была красивая дверь с замысловатой резьбой, настоящий портал к приключениям – и настоящий швейцар, одетый как на картинке, в костюм с золотой отделкой. Молодой парень, с небрежным, неестественно красным ртом.

Он выжидающе взглянул на Ронана.

Тот не сразу сообразил, что швейцар оценивает братьев – Диклана в простом сером костюме и начищенных ботинках и Ронана с татуировками и поцарапанным крабами лицом – и думает, что именно Ронан в этой паре главный.

Странное ощущение.

Диклан молча перехватил внимание швейцара, достав из кармана полотняный носовой платок. На нем, над именем Диклана, были какие-то необычные черточки. Швейцар быстро взглянул на них и вернул платок Диклану, вместе с тонкой карточкой, похожей на меню, которую достал из пиджака.

Он протянул Ронану непримечательную магнитную карту.

– Чернила у вас на коже означают, что вы что-то скрываете, – сказал швейцар.

– Вот что значит дыхание, – ответил Ронан.

На лице швейцара закровоточила улыбка. Он открыл дверь.

Внушительный вестибюль «Картера» был устелен кроваво-красными коврами и освещен старомодными латунными светильниками, похожими на ребра. Ронан даже через подошвы армейских ботинок ощущал плюш ковра. Пахло сгоревшими спичками и лимонами. Всё имело классический и запущенный вид, как у дома, который со вкусом убивает знаменитый полтергейст. А еще отель казался пустым. Никого не было за полированной стойкой, кожаные кресла никто не занимал.

– Ты уверен, что мы не ошиблись?

– Все происходит наверху, – сказал Диклан и наклонил карточку, чтобы Ронан мог прочесть то, что было на ней напечатано.

Одну колонку составляли номера. В другой стояли короткие комбинации букв и цифр.

– Каждый из этих кодов что-то значит. Живопись, животные, оружие, наркотики, услуги.

– Уборка, – подхватил Ронан. – Бухгалтерия. Уход за детьми.

– Возможно, – ответил Диклан, – но в другом смысле.

Он провел пальцем по карточке.

– Я знаю все эти коды не так хорошо, как следовало бы. Но, по-моему, нам нужен восемьдесят четвертый номер. Или двенадцатый. Или двенадцать-зет.

– Что мы ищем? – спросил Ронан.

Диклан убрал карточку в карман.

– Ты – ничего. Ты просто смотришь. И не отходишь от меня. Понятно? Некоторые коды… короче, зайдешь в номер и не выйдешь.

Всё тут казалось фальшивым, обостренным, непредсказуемым. Всё тут казалось сном.

– Скажи, что ты меня понял, – потребовал Диклан.

– Я понял, придурок.

– Папе бы это не понравилось, – снова пробормотал Диклан, обращаясь, скорее, к себе, чем к Ронану.

– Диклан? Диклан Линч?

Диклан плавно повернулся. Вестибюль перестал быть пустым. За стойкой стояла женщина. Темноволосая и пышная, то ли в платье, то ли в блузе с воротником, напоминавшим верх магазинной сумки. Она неприятно долго не сводила глаз с обоих братьев. Брови у нее имели крайне удивленный вид.

– Энджи, – сказал Диклан.

Невозможно было понять, что он при этом чувствовал.

– Давно не виделись, милый, – сказала женщина.

Она смотрела на Ронана, поэтому Диклан подвел его к ней и произнес:

– Это мой брат.

Энджи по-прежнему смотрела, не отрываясь. Ронан был чемпионом по пристальным взглядам, но она могла дать ему фору по части интенсивности.

– Он похож…

– Знаю, – перебил Диклан.

– Ты умеешь говорить? – спросила Энджи у Ронана.

Тот оскалил зубы. Брови у нее сохранили прежний вид.

– Где вы, ребята, живете? – спросила Энджи. – Ваш папа постоянно приглашал меня на ужин, если я окажусь в ваших краях, и вот пожалуйста. По его описаниям выходил сущий рай. Ферма Линчей. Такое ощущение, что я теперь могу нарисовать ее, если понадобится. Он был хороший рассказчик.

Ронану показалось, что его предали. Амбары были семейной тайной Линчей, а вовсе не темой для болтовни за пивом. Он боготворил Ниалла при жизни; возможно, Ронану не хотелось знать больше об этой его стороне.

– Ферма сгорела, – спокойно соврал Диклан, не моргнув и глазом. – Вандалы. Когда мы были в школе.

Лицо Энджи сделалось трагическим.

– На вашу долю, ребята, выпало слишком много бед. Как в кино. Ужас. А что привело вас сюда? Вы, как и все остальные, хотите глянуть на него хоть глазком, пока его не посадили?

– Его?

Энджи нагнулась к Диклану, чуть не перелившись через вырез ворота. Театральным шепотом она произнесла:

– Он нарушает правила, так говорят. Не беспокоится о порядках ни там, ни тут. Просто делает то, что хочет. Говорят, он здесь, потому что здесь закон – и мы все знаем, как к этому относиться.

Диклан спросил:

– Кто?

Энджи похлопала его по щеке.

– Ты всегда требовал ответов.

На лице Диклана на мгновение мелькнула досада, а затем вновь сменилась нейтральным выражением.

– Мы пойдем. Время – деньги.

Ронан подумал, что для дикланизма время есть всегда.

– Смотрите, чтобы копы не нагрянули, – предупредила Энджи.

Диклан на ходу произнес:

– Непременно.

Пока братья Линч шагали по длинному красному коридору, Ронан спросил: