Штрафбат магического мира - Дмитрий Морозов

И он пошёл. Тропою теней, скользя между жизнью и жизнью, касаясь мрака остывшими призраками следов, играя, маня… Вершина встретила сипала отсутствием ловушек — и обилием розового мха. Кивнув своим мыслям, набрал его целую охапку и вновь заскользил вниз, навстречу напряжённо застывшему Айяру.

— Поднимись по моим следам. Набери мха и аккуратно обратно. Там, наверху, он не такой, как на склонах, маги будут довольны.

Свалив ношу у портала и улыбнувшись округлившимся глазам чародеев, Ладар вновь направился на холм — тропа теней всё ещё действовала.

— Стой! — Пожилой ветеран застыл с поднятой ногой. Интуитивно он прошёл большую часть холма, но сейчас перед ним раскинулось слишком много ловушек. — Вправо три шага, потом два вверх и вновь три вправо, дальше чисто.

Не оглядываясь, он заскользил вдоль склона, помогая тем, кто ещё был жив. Таких было немного. Слишком часты были ловушки, и то тут, то там валялись бесформенные куски окровавленного мяса. На практически целой земле.

До очередного испуганно застывшего новобранца осталось не более трёх шагов. Ладар скользнул взглядом по его растерянному лицу, подмигнул, собираясь сказать что-то ободряющее, как внезапно из неприметной расщелинки выбрался Рябой. Когда он туда забился и как мог терпеть пытку, вынуждающую идти дальше? Но сейчас от страха и боли блатной совершенно обезумел. С пеной у рта, с ножом кинулся на того, в ком видел врага, забыв обо всём.

— Стой! — Время дернулось. Застыло. Пошло опять: медленно, со скрипом — и замерло окончательно.

Вот Рябой делает шаг. Красноватый мох приминается, дрожит, а с губ срываются клочья пены. Второй. Испуганно вскрикивает новобранец за спиной, Ладар судорожно нащупывает рукоять клинка… Третий — прямо в центр очередного омута. Мрак свивается подобно клубку змей, собирается в крохотную точку и выплёскивается взрывом ледяных стрел. Кажется, из земли прорастает тонкий куст серебристых молний. Несколько моментально пронзают тело Рябого — оно набухает, багровеет и лопается, забрызгивая кровью землю вокруг. Остальные тянутся в стороны в поисках новых жертв — и тут время застывает окончательно.

Всё вокруг становится вязким, тягучим, краски жизни блёкнут, появляется слабость, и в глазах начинает стремительно темнеть. Не хочется ни бежать, ни сопротивляться — только спать… Ладар сжался в ожидании серебристой молнии, входящей в тело, сворачивающейся там в клубок и разрывающей всё изнутри. Не было ни страха, ни волнения — полное равнодушие существа, прощающегося с жизнью… И тут на шее шевельнулась давно забытая ракушка. Игрушка, безделица, никак до сих пор себя не проявившая, она внезапно ожила, жемчужина в створках покраснела, затем потемнела — и человек вновь обрёл если не силу, то волю к жизни.

Тело с трудом, но слушалось. Ладар осторожно повернул голову — несмотря на застывший мир, молнии приближались! Медленно, со скоростью улитки, но они ползли, стремясь добраться до жертвы. Сипал, посвящённый теневой тропы, начал действовать. Медленно по миллиметру изменяя положение тела в пространстве, он постепенно извернулся так, что молнии должны были пройти мимо. Если, конечно, они не в состоянии почуять его движение и извернуться на лету. Если из земли не появятся новые. Если… Но тут Ладар забыл о молниях. В этом странном, застывшем мире он был не один. Тонкая, стройная фигурка непринужденно скользила по холму — её ноги практически не касались земли; казалось, она плыла по воздуху. Чёрный плащ, перехваченный пояском в талии, накинутый капюшон — всё это скрывало странную гостью, способную двигаться в замороженном времени так же легко и свободно, как в бальном зале — парень ни капли не сомневался, что это была Она. Сердце проснулось от спячки и забилось быстро и сильно.

Девушка меж тем продолжала свой танец. Она двигалась от одного воина к другому. Мертвые и искалеченные, они лежали по всему склону, обильно удобряя собственной кровью магические посевы. Вглядывалась, затем опускала тонкую кисть на закованную в сталь широкую грудь — и тонкое облачко взметалось над лежащим, уносясь в пространство. Один, второй, третий. Понимание на мягких лапах пришло к юноше и нагло устроилось у него в мозгу, заставляя вновь оцепенеть, но теперь от ужаса.

Между тем девушка приблизилась к месту взрыва мины. Небрежно сдвинув остатки Рябого (облачко тёмного тумана грязным полотнищем скакнуло вбок и куда-то вниз), она подошла к новобранцу, которого хотел защитить Ладар, поглядела на хвостик серебристой молнии, вошедшей в тело, грустно улыбнулась и нежно погладила по щеке. Белый комок тумана прянул в сторону и развеялся в окружающей дымке. Девушка повернулась к Ладару. Рука её было протянулась к его груди, остановилась… Легко поднялась вверх и скинула капюшон.

Тугие чёрные пряди, длинные и чуть вьющиеся, упали на плечи, обрамляя тонкий, изящный овал лица. Большие и длинные глаза, уходящие разрезом к вискам — на пол-лица, тонкого, точёного, — уставились на человека с удивлением и чуть заметной иронией. Губки, маленькие, розовые, словно поблекшие в этом странном чёрно-белом мире, раздвинулись в лукавой улыбке.

— Ну? И кто это тут решил поспорить с судьбой?

Ладар с трудом сглотнул.

— Ты не можешь меня убить. Меня не заденет ни одна из этих серебристых штук!

— Я? Убить? Это не входит в мои обязанности. Как ты верно подметил, здесь и сейчас убивают серебристые штуки, у опытных магов называемые «взрывом зимней молнии». А мне просто любопытно, благодаря чему ты смог от них увернуться, уже будучи в моём пространстве.

Парень мотнул головой. Ракушка, светящаяся уже багрово-красным, выпала из-за воротника и повисла на шнурке. Девушка нахмурилась.

— Знакомая вещица. Тот, кто её зарядил, пожертвовал многим… очень многим. Так что же ты хочешь? Жить долго? Смерти своих врагов? Или оказаться подальше отсюда, в новом теле?

Большие глаза уставились внимательно — и чуть устало. Из них пропала всё веселье. Сейчас они были глазами человека, на которого внезапно свалилась огромная куча работы. Ему показалось или в них мелькнуло отчаяние? Ладар смотрел, не в силах оторвать взгляда и тонул в чужих зрачках, чувствуя, как кружится голова, как сердце бешено стучит, споря с рассудком, не желая ничего: ни вечной жизни, ни власти, даруемой ужасом, ни возможности начать всё заново — только смотреть и любоваться. И столько всего было написано на лице парня, не пытающегося что-либо скрыть, что девушка зарделась, вновь накидывая капюшон.

— Ну решил? Говори, чего тебе? Не видишь — и так работы полно, а тут ты ещё, на мою голову… — Голос звучал смущённо — и потому грубо. Резкое исчезновение прекрасных глаз оказалось для парня слишком внезапным. И из груди вырвалось сокровенное, то, что он никогда бы не решился произнести:

— Я… Я хочу увидеть тебя ещё!

— Что? Ты ненормальный?

Ладар лихорадочно искал доводы.

— Я — сипал, посвящённый теневой тропы.

Девушка фыркнула.

— Тот, кто присвоил тебе эту ступень, здорово тебе польстил. Ты неуклюж, как новорождённый щенок.