Жребий праведных грешниц. Наследники - Наталья Нестерова

Его страстью был спорт. Пламенной страстью – хоккей. Его взяли кандидатом в юношескую сборную СССР, но Илюша сломал на тренировке ногу, которая срослась неудачно – в обычной жизни незаметно, не мешает, но для спорта Илюша стал непригоден. Он очень переживал.

Выход племяннику подсказала тетя Марьяна:

– Ты так интересно рассказываешь о матче, Илья! Можно выключить звук у телевизора и слушать только тебя. Писать о спорте не пробовал? Почему бы тебе не стать спортивным журналистом? Знаю, что это очень непросто, круг спортивных комментаторов почти так же узок, как круг журналистов-международников, попасть к избранным архисложно. Знаешь, как Ленин говорил о декабристах?

– Узок круг этих революционеров, и страшно далеки они от народа.

– Верно. То же самое можно сказать про элиту журналистики. Но все-таки они не боги, и обжигать горшки при большом желании можно научиться.

Илюша написал несколько заметок и принес в отдел спорта ленинградской молодежной газеты «Смена». Заметки не приняли, но и на дверь не показали: больше не ходи сюда, парнишка! Он писал и приходил. Десять его заметок забраковали, одиннадцатую приняли. О футбольном чемпионате между питерскими школами. Илья написал ее почти случайно, в фельетонном веселом стиле, уж очень забавная ситуация складывалась к финалу. Илюшина статья подверглась безжалостной редактуре и была опубликована. Он получил первое редакционное задание, удостоверение юнкора и стал писать о детском спорте.

К окончанию школы у него уже был солидный портфель публикаций и никаких сомнений в выборе профессии. Мама вклеивала его статьи в специальный альбом. Илья хмурился и злился, когда мама показывала альбом гостям. Подобное хвастовство недостойно. Но когда дядя Степан, наклонившись над альбомом, случайно пролил вино на заметку о школьном баскетболе, Илье захотелось схватить со стола бутылку и стукнуть по голове любимого дядюшку.

Настя знала, что алкоголизм – это болезнь, но главный доктор – сам человек. Митя себя больным не считал и говорил, что может легко бросить пить в любой момент. Слезы, уговоры Насти, запугивания тем, что он кончит жизнь в канаве, уверения в том, что момент давно наступил, дважды подвигли Митяя на воздержание. Первый раз он держался месяц, второй раз – неделю. После «просушки» запивал с особенным ожесточением.

Пьяным Митяй был не агрессивным, напротив, веселым, забавным, добрым, щедрым, остроумным. Посторонним очень нравился, а Настю тошнило от его хмельной жизнерадостности. Наутро, протрезвев, как бы израсходовав вчера сегодняшний запас доброго настроения, он вставал хмурым, злым, огрызающимся. Днем снова выпивал, и завертелась старая пластинка. Трезвым он работал через силу, а под начальным хмельком – с невероятной производительностью и куражом. Дальше пил, и место куража занимал бред, красками сотворенный. На следующий день приходилось вымарывать созданное на пике алкогольного вдохновения. Периоды творческого экстаза под градусом становились все короче, а падал он уже после обеда. Мог бы с полным основанием называть себя Леонардо. Катился в пропасть и не верил, что катится.

С трезвым мужем Насте было тяжело, с пьяным – противно. Она решилась на развод без видимого повода. Не после того, как застудилась, отыскивая его ночью, и все ее воспаления вспыхнули с новой силой. Не потому, что видела в зеркале все новые морщинки на лице – подтверждение того, что жизнь проходит, она стареет, а ее женская судьба плачевна. Не потому, что руководитель секции моделирования почти год приносил ей цветы. Зайдет, вручит букет, несколько секунд смотрит с болезненным обожанием и уходит. Она нисколько не увлекалась моделистом, он ее не волновал, но его стойкая влюбленность помогала Насте держаться на плаву – чувствовать себя интересной женщиной.

За завтраком Настя сказала мужу:

– Мы разводимся.

– Чего? – не понял трезвый и злой Митяй.

– Я подаю на развод.

– Да и пожалуйста! На коленях я перед тобой стоять не буду. В холодильнике есть пиво? Достань бутылку.

– Сам возьмешь! Ты меня обманул и предал! Ты – больное ничтожество. Чтобы одолеть твои хвори, нужна только воля. У тебя ее нет!

Она вышла из кухни и стала собирать вещи – свои и сына. Находиться в квартире, которую обставляла с любовью и вдохновением, не могла – задыхалась.

Переехали на Петроградскую к папе и Марфе. Старики восприняли их вселение и сообщение о разводе как воспитательный прием против злоупотребляющего спиртным Митяя. Настя их не разубеждала, хотя никаких приемов не затевала. Педагогика и воспитание – это для детей и подростков. Митя давно вышел из возраста, когда тебя воспитывают другие. Вступив в пору, когда сам должен себя держать в узде, он был обязан править их жизнью. Митя бросил вожжи. Он много зарабатывает, и нечего его упрекать. Он не слышит, не видит, он вечно пьян.

Настя устала. У нее множились морщинки – лапками куриными вокруг глаз, залегали скорбными складками у рта. Между бровей поселилась борозда, напоминающая крест. Это уходила молодость. Куда уходила? В омут Митиного пьянства. Настя была готова на любые жертвы ради мужа. Ему жертвы не требовались. Он как человек, который тонет в болоте, которому протягивают спасительную жердь, ему нужно только сильнее бить ногами, руками дотянуться до жерди. Он бездействует. Спасение утопающих есть дело самих…

Ее жизнь. Возможная. Какая-то другая. Она с пятилетнего возраста не знает жизни без Мити. Но ведь это нечестно, когда тонущий в болоте затягивает в омут своих близких, любящих! Когда у нее морщины множатся!

На развод в суд Митяй не явился. Он пропал. Две недели не появлялся на работе в кинотеатре. В их квартире, куда Настя периодически наезжала, не умолкал телефон – заказчики требовали работу, срок выполнения которой давно прошел.

Известно, как кончают алкоголики: замерзают в канавах, попадают под поезда, под колеса автомобилей, под нож грабителей. Алкоголик, отягощенный эпилепсией, рискует многократно.

Настя казнила себя.

Марфа не находила сил утешать ее. Сколько женщин сейчас живут с пьющими супругами! После Войны на мужиков точно порча нашла. Однако жены от них не сбегают, несут свой крест. Так ли тяжел был Настин крест?

Искали Митяя по моргам и больницам. В больницах не страшно. Больница – это надежда, там лечат, выхаживают. В моргах – ужасно страшно, до обморока. Тошнотворный запах, металлический стол, на котором лежит закрытый простыней неопознанный мужской труп… сейчас простыню сдернут, и она увидит… Облегчение – это не Митяй… Скорей на улицу, пока не потеряла сознание. Рухнуть на скамеечку, продышаться. Нет скамейки – к дереву, к стене прислониться… Только бы задышать, только бы сгинуло только что увиденное – голый мертвый мужчина… Не думать! Не думать, что сейчас где-то и Митя вот так лежит. Гниет на земле… снежок на нем растаял – оттепель.

Его нашли под Сестрорецком. В психиатрической клинике – одноэтажном бараке с решетками на окнах, с облупившейся штукатуркой, когда-то выкрашенном в желтый цвет. Это жестокая ирония? Клиники для сумасшедших раньше называли «желтыми домами».