Ревнивая лампа Аладдина - Шахразада

Ибо в ворота постучал Магрибинец, Инсар-маг. Тот, кого привели в дворцовые покои неуемная жажда власти и советы неспящего Алима.

– Кто ты, путник, из каких краев прибыл в великий город и какая нужда заставила тебя стучать в дворцовые ворота?

Магрибинец неожиданно услышал рядом хихиканье. Он оглянулся, но вокруг все были серьезны. И потом, так непочтительно вести себя мог лишь тот, кто не боится в этом мире уже ничего, ибо не принадлежит ему – так смеяться мог только неспящий Алим. Этот смешок придал магрибинцу сил.

– Зовусь я Инсаром Магрибинцем. Я наследник древнего рода. Отец мой, умирая, взял с меня клятву, что я обойду весь подлунный мир, но найду невесту, равную мне по достоинству и древности рода. Я странствую уже не одну сотню дней и не нашел пока девушки, достойной называться женой наследника рода магрибских баннеретов[2]. И лишь узнав, что у тебя, о великий халиф, выросла дочь, решился я упасть к твоим стопам, дабы засвидетельствовать безмерную радость, Я льщу себя надеждой, что ты согласишься отдать мне в жены свое дорогое дитя, красота и добронравие которого станут отныне моей отрадой.

– Достойные речи, Инсар Магрибинец. Мы рады видеть тебя у нашего трона. И рады тому, что ты постучал в ворота нашего дворца именно в этот час. Входи, пусть наш дом станет твоим домом. Мы разрешаем тебе свататься к нашей дочери и надеемся, что она будет достойной женой такого уважаемого человека.

«О Аллах милосердный! Так я не смеялся уже десятки лет! Наследник магрибских баннеретов…» Безмолвный хохот Алима был слышен только Инсару-магу, старающемуся удержать на лице приличествующее случаю выражение.

– Дочь наша, подойди к этому человеку!

К Магрибинцу подошла девушка под розовым покрывалом. Инсар-маг в очередной раз удивился легкости, с какой он стал женихом неприступной Будур и зятем всесильного Хазима Великого.

– Отныне вы жених и невеста. Приготовления к свадьбе начнутся немедленно. Да будет так!

Царедворцы стали сгибаться в поклонах. Невеста лишь наклонила голову, а будущий тесть, не взглянув более ни разу на жениха своей дочери, вышел из парадного зала, не глядя по сторонам. Следом за ним потянулись приближенные.

И вскоре посреди зала остались двое – Будур и Инсар-маг, жених и невеста. Воспитание взяло верх над отвращением, и царевна трижды хлопнула в ладоши.

Появились ее служанки. Впереди стояла высокая светловолосая девушка с открытым лицом, но без браслета рабыни.

– Сафия, этот достойный человек отныне мой жених. Приготовь ему покои рядом с моими. Да смотри, чтобы спокойствие почтенного Инсара никем не нарушалось. Я так хочу!

Служанка согнулась в почтительном поклоне. И в этот миг Будур посмотрела на того, кто отныне должен был стать ее судьбой.

Посмотрела и не разочаровалась. Наоборот, суровое лицо, спокойный взгляд и сильные руки пришлись ей по душе. Она даже подумала, что этот неизвестный в черном чем-то напоминает ей вчерашнего мудреца Икрама, с которым она повстречалась в лавке у полуденных ворот.

«Да будет так, отец мой! Если и в любви этот странник так же хорош, как мудрец Икрам, то я с радостью приму твое решение!»

Царевна низко поклонилась гостю и церемонно произнесла:

– Не соблаговолит ли мой жених, да хранит его вечно Аллах милосердный и всемилостивый, проследовать за мной в покои, что ныне отведены нам обоим?

«Хитра девчонка, – подумал Алим. – Хитра… Она уже увидела какую-то выгоду для себя. Но все же не стоило ей упоминать имени великого Аллаха. Ибо не Аллах хранит покой и силу Инсара. Не зря же так побледнел мой друг при этих словах!.. Но что это? Откуда взялась эта дымная полоса, только что втянувшаяся в высокое дворцовое окно? Неужели это?..»

Палисандровые полы сменились мозаичными, мозаичные – бамбуковыми. И вот перед магрибинцем распахнулись двери его нового прибежища. Изумительный вкус бабушки царевны Будур и ее матери, этих двух воистину великих женщин, создал покои, достойные небожителей, а не только вздорной и взбалмошной дочери Хазима Великого. Ложа устилали покрывала из тончайшего шелка, сплошь затканные нежнейшими узорами. Огромное зеркало, ценностью превосходящее все виденное Магрибинцем ранее, обнимала тяжелая рама, выкованная лучшими мастерами по металлу. Высокая напольная ваза, наполненная нежными цветами, горела в солнечных лучах.

– Входи, мой жених! Теперь это твои покои. И так будет до того дня, пока церемония снятия покровов не соединит нас в вечном браке.

– Благодарю тебя, прекраснейшая. Разрешит ли царевна спросить?

– Спрашивай, незнакомец.

– Почему случилось так, что ты согласилась выйти за меня замуж?

– Потому что так велел мой отец! – осторожно проговорила Будур.

Странной силой веяло от ее жениха. Странной и страшной одновременно. Почему-то желание отдаться ему все усиливалось. А вот желание откровенничать так и не возникло.

– И ты всегда так послушна?

– Особенно тогда, когда вижу перед собой столь достойного и желанного мужчину!

– Желанного?

– Я согласилась только потому, что с первого мига, как только увидела тебя, поняла, что хочу быть твоей… – царевна Будур так искусно сплела ложь с правдой, что сама почти поверила своим словам.

Что же касается Магрибинца, то его недоумение рассеяла лесть, самое страшное оружие, настоящий яд для разума, если ее умело подать.

Царевна сбросила покрывало и предстала перед Магрибинцем лишь в шелковой рубашке и тончайших прозрачных шароварах. Нежный шелк не скрывал линий изумительного тела.

«Она прекрасна! Да, Алим, мой неспящий друг, ты дал мне отличный совет. Эта девушка и в самом деле предназначена мне! И я с удовольствием разделю с ней и ложе, и всю ту власть, до которой со временем смогу добраться!»

Руки магрибинца сомкнулись на тонкой талии Будур, а уста прижались к страстным и таким опытным губам девушки.

Тишина покоев даровала им уединение, которое так трудно найти в великом Багдаде, где, казалось, собрался весь мир. Но здесь, в покоях царевны, двоих охраняли необычайные тайны Востока.

Солнце на миг осветило суровое лицо Магрибинца, придавая его чертам хищное выражение. Будур задрожала. Снова она оказалась в руках куда более умелых, чем могла ожидать. Эти черные, сухие, словно сожженные страшным жаром руки обнимали ее с немыслимой, невозможной силой. «О Аллах, он будет надо мной властвовать всю мою жизнь!» – пронеслось в голове у Будур. Сейчас она не осознавала, что это предчувствие сбудется.