Доктор и Апокалипсис: Бугай - RedDetonator

написал письмо, дескать, что «тащит службу в сто какой-то вованской[2]» части в Махачкале, «деды пиздят, но без фанатизма, духов-хачей тоже пиздят, кормят очень хуёво», чем, в принципе и отбил желание Савченко Сергея отдавать долг Родине. А потом вторжение боевиков в Дагестан, на отражение которого направили, что логично, ближайшую часть особых быстро реагирующих вованов и каких-то мотопехотинцев, там он повоевал, но подробностей, даже по пьяни, никогда не рассказывал.

— О чём задумался? — спросила Лера.

— Да так, о дяде Сёме… — вздохнул Бугай.

— А он как… — начала Лера, но по взгляду отца поняла, что продолжать не стоит.

— Я пойду прогуляюсь, дверь никому не открывай, — встал из-за стола Бугай и подхватил прислонённый к стене меч «Вострый».

— Пап, ты, если проходить будешь, загляни домой к маме… — попросила Лера. — Я знаю, что отношения у вас так себе, но если вдруг она жива…

— Хорошо.

Глава десятая

Танатофобия

Бывшая жена…

Болезненная для Савченко Сергея, но абсолютно никак не отзывающаяся в душе Бугая тема.

Он даже не был точно уверен, где находилась его бывшая на момент начала Апокалипсиса.

— А мама в последний раз где… — начал было Бугай.

— У дедушки с бабушкой, — прервала его Лера. — Так ты сходишь?

Тесть и тёща. Тёща — нормальная женщина, как подсказала память Бугаю, а вот тесть — настоящий мудак. Если тёща до последнего была за сохранение брака, то вот тесть от начала и до конца топил за развод и полное материально-финансовое уничтожение Савченко Сергея. Пётр Петрович — адвокат на пенсии, под старость лет его лишили лицензии за какие-то свои адвокатские вертяки, но навыки никуда не делись. Его товарищ по стезе выпил у Савченко Сергея немало крови, прежде чем бракоразводный процесс был завершён.

Поэтому Бугай не горел желанием идти и выяснять их статус. Пусть Настя потом сдала назад, вышли на компромисс, но осадочек остался. Поэтому до самого последнего момента их отношения были сокращены до минимума.

И Бугай был бы рад, если сейчас всё останется как есть. Да, он вспомнил, что Настя часто, практически пятнадцать через пятнадцать, пребывала в Мольске. Те самые пятнадцать суток, в которые Савченко Сергею позволено было видеть детей только по особому настиному разрешению. В день Апокалипсиса был как раз такой случай.

— Ты пойдёшь? — требовательно повторила вопрос Лера.

— Пойду, — ответил Бугай против воли.

Иногда приходится жертвовать своими желаниями ради более важных людей.

Больше не проронив ни слова, он направился на улицу. Надо проветриться и выпустить кому-нибудь кишки.

//Три часа спустя//

Раз-два, раз-два! Горит трава,

Взы-взы — стрижает меч,

Ува! Ува! И голова

Барабардает с плеч!

Бугай мысленно цитировал перевод знаменитого стихотворения Льюиса Кэррола, одновременно отбиваясь от организованной группы конкурентов, которые зажали его в узком тупичке.

Это был коллектив конкурентов третьего и четвёртого ранга, которые посчитали, что вместе они сила и Бугай им по плечу.

Удар. Вострый меч протяжно звенит, две лапы четырёхранга, которые он выставил для защиты, с треском ломаются. Бугаю показалось, что он расслышал в хрипе противника панику.

Уклонение от броска кинувшегося на него третьеранга и меч описывает дугу, в конце своего пути кончиком лезвия пробороздил спину противника, пересекая затылочную часть позвоночного столба. Повреждается что-то очень важное.

1500 единиц опыта.

Получен новый уровень!

4 уровня до открытия Путей.

Мощный удар в спину Бугая, он заваливается вперёд, а лапы четверанга начинают терзать его бока. Меч покидает его руки, в падении он поворачивается на 180 градусов, бьётся об землю, двумя руками перехватывает устремлённую ему в шею лапу, ломает её в локтевом сгибе, а затем бросает противника через себя. Плоть, конечно, стала прочнее, но ущерб всё равно неприятный.

Мимолётный взгляд вдоль тупика показал, что они остались втроём, хотя временный коллектив конкурентов ранее насчитывал шесть особей. Бугай поднялся на ноги, выставил руки перед собой и двинулся к лежащему у стены противнику. Бросок оказался настолько силён, что у четверанга от удара повредилась голова. Он безуспешно пытался встать, из его пасти текла чёрная кровь, движения стали ещё более рваными, нескоординированными, сломанная лапа будто бы игнорировалась им, хоть и сильно мешала подняться.

Движение Бугая к поверженному противнику прервал последний участник схватки, прохрипевший яростный клич и бросивший себя вперёд.

Прямой удар ногой опрокинул его на спину, Бугай буквально пробежал по нему и серий топчущих ударов уничтожил его череп, лопнувший как раздавленное сапогом куриное яйцо.

+3000 единиц опыта.

Получен новый уровень!

Получено очко способностей.

3 уровня до открытия Путей.

Сойдя с замершего неподвижно мёртвого тела, Бугай направился к дёргающемуся в конвульсиях всё ещё живому оппоненту. По пути подхватив с утрамбованной почвы меч «Вострый», он приставил его остриё под челюсть тут же попытавшегося отвести его ещё целой лапой конкурента и, надавив ладонью на круглое навершие, погрузил меч в плоть, к головному мозгу. Хруст хрящей и костей — готов.

+3000 единиц опыта.

Вытащив и протерев меч от чёрной крови, Бугай поправил одежду, расправил слетевшую шляпу, надел очки и двинулся на выход из тупичка.

Пепел и пыль покрыли город. Раньше он не обращал внимания на общую серость обстановки на улицах, но сейчас, после того как дочь указала на это, это стало буквально бросаться в его единственный глаз.

К слову, второй глаз начал потихоньку регенерировать. Он, конечно, уже привык к отсутствию одного глаза, но когда наконец восстановится второй, будет намного приятнее.

«Приятно…» — подумал Бугай, анализируя ощущение.

Ничего толком не поняв, он посмотрел в сторону улицы Революционной, аккурат на Мольский универмаг, что на пересечении её с улицей Октябрьской.

Бугай, пожалуй впервые в своей жизни, задумался, что в этом городе практически все улицы так или иначе связаны с социалистической революцией. Самая длинная улица Мольска — улица Ленина, пронизывающая весь город, начиная от 3-го Комсомольского переулка на севере, заканчивая улицей Дзержинского, что у самой набережной. Это явно было сделано не случайно. В Мольске любили Ленина и после развала Союза ничего не переименовали.

«Заставили, бля, побегать…» — бросил он неприязненный взгляд на тела поверженных противников.

Достав из кармана складной нож, он подошёл к самому крупному из них, склонился над ним и начал экспресс-разделку. Вырезав самые крупные куски мяса, он на месте аккуратно поел, вытер лицо платочком, который сразу же пришёл в полную негодность, из белого превратившись