Прелестная наставница - Сюзанна Энок

— Полагаю, что…

— Не пытайтесь меня утешить, это невозможно! Ничего, рано или поздно слезы моей дочери растопят лед в его черном сердце! — С этими словами Фиона покинула помещение и удалилась к себе, по пути громко требуя горячего шоколада и булочек, которые одни способны были успокоить ее нервы.

Александра ощутила острую нужду в стакане бренди. Поскольку граф так и не вернулся, после ужина ей пришлось заступить на пост компаньонки миссис Делакруа — это вылилось в двухчасовой пересказ сплетен и новую обличительную речь, на сей раз по поводу вторжения извращенных французских нравов: каприз моды предписывал надевать сорочку влажной, чтобы платье лучше подчеркивало формы.

Наконец испытание закончилось. Александра укрылась в библиотеке со стаканом подогретого молока и книгой стихов Байрона. Уйти к себе она не могла, так как ей необходимо было видеть графа. То, что он замыслил, уже не пугало, а влекло ее. Не то чтобы она собиралась пойти у графа на поводу, но…

— Мне и в голову не приходило, что Байрон по душе молодым одиноким женщинам.

Александра чуть не подпрыгнула, но быстро взяла себя в руки, хотя это оказалось и непросто под направленным на нее испытующим взглядом.

— Мужчины вообще мало знают о женщинах, милорд. Как прошел пикник?

— Я не в восторге. А как обстановка здесь, в гнезде гарпий?

— По-моему, весьма продуктивно. Теперь мне известно, что ваша тетушка не одобряет новую светскую моду носить сорочку влажной.

— А по мне, это первая удачная идея со времени амазонок, обнажавших одну грудь. — Граф уселся напротив нее. — Что, Роза готова к завтрашнему вечеру у Харгроу?

— Этим вопросом надо было задаваться, принимая приглашение, — с вызовом заметила Александра и отложила книгу.

— Простите, мне не пришло в голову посоветоваться с гувернанткой. — Он беззлобно усмехнулся. — Если вас это утешит, я учел все, что касается моей дорогой кузины и даже моей дорогой тетки.

Мимолетное раздражение заставило Александру нахмуриться. Лорд Килкерн ничего не делал просто так, вот и сейчас этот человек нарочно играл в надменность. Не потому ли, что напрашивался на резкости? Очевидно, ему это нравилось. Что ж, пусть получает то, чего так жаждет.

— Кстати, о пикнике. Неужто вы решили подорвать свою репутацию, появляясь в обществе приличных людей?

— Все, что угодно, лишь бы улизнуть из дома. — Люсьен вздохнул, откинулся в кресле и устремил на Александру испытующий взгляд из-под полуопущенных век. — Вы уже обдумали мое предложение?

Ее сердце сжалось. Боже, она не могла думать ни о чем другом весь этот день!

— Уверен, что обдумали. И каков же ваш ответ? Раз за разом готовя юных леди к браку, вы не можете не задумываться над тем, что он сулит.

— Вы предложили мне вовсе не брак, милорд! — отрезала она, снова раздражаясь.

— Хоть раз назовите меня Люсьеном.

— Зачем?

— Хочу слышать, как это прозвучит в ваших устах.

Александра сменила позу, стараясь принять непринужденный вид. Внешне это был мирный разговор у камина, внутренне — яростный поединок личностей.

— Очевидно, вы привыкли получать все, чего ни пожелаете.

— Тоже мне, новость! Лучше скажите обо мне нечто такое, что является для меня тайной!

Александра собралась ответить, но вовремя заметила, как подобрался ее собеседник. Ей вдруг пришло в голову, что хищник изготовился к прыжку и что нужно поскорее отвлечь его.

— Извольте. Вы не так циничны, как пытаетесь показать.

— Да неужто?

— Законченный циник не может быть так щепетилен в выборе невесты.

— Я потрясен этим откровением до глубины души, — Граф лениво прикрыл глаза.

— Скольких кандидаток вы уже опросили? — настаивала Александра.

— Трех, в том числе одну сегодня. Очевидно, моя разборчивость проявляется в том, что я не беру первую попавшуюся, даже ни разу с ней не переговорив.

Да уж, чем-чем, а щепетильностью тут и не пахнет. Александра невольно улыбнулась.

— Это что-то вроде интервью, верно? С какой целью?

— Чтобы случайно не жениться на круглой дуре и не произвести затем на свет круглых дураков.

— Вот видите! Законченный циник считает любую женщину круглой дурой от рождения и до смерти.

— Значит, с моей стороны это все, что угодно, только не холодный расчет? — с любопытством спросил граф.

— Именно так. Вы перебираете кандидаток, потому что надеетесь рано или поздно найти подходящую.

— Подходящую в каком смысле?

— Во всех: как подругу жизни, как мать ваших детей, как…

— Не детей, а ребенка — перебил он. — Одного вполне хватит. А подруга жизни мне ни к чему — я предпочитаю друзей.

— Но супруги поддерживают друг друга, помогают друг другу…

— Благодарю, я как-нибудь справлюсь сам.

— Вы меня дразните! — воскликнула Александра. — Это не дискуссия, а попытка сбить с толку!

— Ничего подобного. Если уж на то пошло, с толку сбиваете вы.

— Значит, по-вашему, будучи женщиной, я хороша только для деторождения?

— Для этого я подыскиваю жену. Насчет вас у меня совсем другие планы.

— Довольно! — Александра вскочила. — Кто воспитал вас, милорд? Стадо животных?

— В некотором роде. Череда гувернеров и наставников.

— Да, я слыхала, что ваш отец был… не совсем благоразумен в личной жизни…

— Я его мало знал — видел раз пять, не больше, по крайней мере лет до восемнадцати.

— Вот как… — Александра смутилась и снова опустилась в кресло, невольно вспоминая своего доброго заботливого отца.

— Вы подыскиваете ко мне ключик — это так, мисс Галлант? Увы, его не существует. — Граф повел плечами и поднялся. — Доброй ночи.

— Так спор окончен? — изумилась она. — Вы сдаетесь?

— У меня нет привычки сдаваться.

— Значит, отступаете!

— Не играйте с огнем, Александра, — он подошел к ней вплотную, — иначе обожжетесь!

Без дальнейших слов граф рывком поднял ее из кресла и начал целовать. Все едкие замечания, все разумные доводы покинули ее, сознание помутилось, остались только чувства. Если это называлось «обжечься», она ничуть не возражала. Не потому ли все, кто воспевал страсть, называли ее обжигающей?

Сама того не замечая, Александра обвила руками шею Люсьена. Он осыпал поцелуями ее шею, плечи, она все больше ощущала его нарастающее возбуждение и жаркую влагу у себя между ног.