Случайная жена, или Наследство в подарок - Вероника Касс

Хотя бы так. Ведь только когда теряем, мы понимаем, насколько важным было то, чем мы некогда обладали. Так и я поняла, что зря тратила время весь этот месяц. Нужно было больше впитывать, чаще наслаждаться и запоминать. Как сказку — хорошие мгновения, которые, увы, не повторятся уже никогда. Это я знала отчего-то наверняка.

К тому моменту, когда нашему браку исполнилось ровно два месяца, оговоренных с самого начала, я не видела Богдана чуть больше недели. Он начал мне звонить, коротко спрашивать, как дела, и оговариваться, что заезжать домой ему пока некогда. Где он ночевал — не говорил, да и я не спрашивала.

В институте старалась не обращать внимания на косые взгляды Арины и Даши и просто жила. Конспектировала пары, учила лекции, готовилась к семинарам, возвращаясь в пустую квартиру, и варила щи, а затем каждое утро выливала их в унитаз.

В среду было посвящение в студенты, жильцы общежития ушли раньше с пар, а я, не решившись отправиться в клуб, куда позвали меня местные, просто потерянно гуляла по столице до самого вечера. Идти развлекаться не хотелось, так же как и возвращаться в одинокую квартиру. Готовиться к завтрашним семинарам не хотелось подавно, потому и слонялась по туристическим достопримечательностям, которые не успела посетить по приезде.

Вернувшись около десяти вечера, я зашла в квартиру, громко хлопнув дверью, и по привычке кинула ключи на тумбу. В коридоре горел свет, и я насторожилась. Скинула балетки и тихо — что уже не имело смысла, потому что, заходя, я пошумела знатно, — пошла в гостиную. Богдан сидел именно там. На ярко-рыжем ковре, упираясь спиной в диван и сжав ладонями голову.

— Эй, — тихо обратилась к нему, положив руку на мужское плечо, — с тобой все в порядке?

Залесский лишь мотнул головой и, ничего не ответив, продолжил сжимать свои виски еще сильнее, словно пытался что-то выдавить из себя. Или расплющить собственную голову.

— У тебя мигрень?

Он опять дернул головой, повернулся ко мне и открыл глаза, в которых стояло отчаяние. Меня насквозь прошило волной безысходности. Словно каменной плитой придавило к полу от боли, такой осязаемой и жуткой, что я захлебнулась собственными словами, которые еще даже не слетели с языка. Охватила ладонями голову Богдана и потянула ее к себе на грудь, сама села так же, как и он, опираясь на диван. Мужчина поддался, и я запустила пальцы в темные волосы, начала несмело их перебирать, надеясь хоть как-то успокоить мужа, поддержать, помочь.

— Все будет хорошо, — произнесла такую обычную и повсеместную фразу, в которую вложила всю свою уверенность. — Слышишь, Бо, что бы у тебя ни случилось, это пройдет.

Богдан хмыкнул и поменял положение, опустив голову с моей груди и устроив ее у меня на коленях, словно ластящийся котенок, которому жизненно необходимо было сейчас получить тепло и защиту.

Я не знала, сколько мы так просидели. Час или два? Было абсолютно все равно, я как губка впитывала в себя происходящее и отдавала сама. Всю себя отдавала, бережными касаниями, поглаживаниями горящих пальцев, тишиной и безусловной поддержкой. Мою кожу словно пробивало током оттого, что я могла беспрепятственно водить по нахмуренным черным бровям и скулам, ерошить мягкие, непослушные волосы. Я хотела растянуть этот миг на целую вечность, сама не понимая, как оценить происходящее. Ведь если Богдан пришел именно ко мне, когда ему стало плохо, то, наверное, это что-то значило? Ведь правда?

— Я кое-что узнал, — хрипло выдавил он и все же приподнялся, нарушая момент, словно забирая у меня себя. Мои ладони безвольно опустились на ковер, и я обессиленно потянула пальцами за рыжий ворс. — Такое, что жить не хочется, — грустно усмехнулся он, а у меня начало саднить в груди, словно душа хотела вырваться.

— Эй, — я опять взяла в ладони его лицо, мои руки словно только этого и ждали, кожу сразу же закололо теплом, — что за глупости ты говоришь?

— Да так… Анализирую, Рыжик, как дальше быть. Я просчитывал и этот вариант, но все же надеялся, что такого не случится.

— Ты говоришь непонятно.

— Потому что сам еще наверняка ничего не знаю. — Он закрыл глаза и накрыл мои руки ладонями. — Ты теплая, Рори, очень. Как солнышко, настоящее, радужное, освещающее все вокруг.

Когда Залесский распахнул веки, я засмотрелась на его пышные и длинные черные ресницы, под которыми в светло-зеленых глазах плясала неясная мне решимость. Богдан протянул правую руку к моему лицу и начал водить пальцем по моим щекам.

— Что… что ты делаешь?

— Пятнадцать…

— Что?

— Двадцать, двадцать одна, двадцать две, — тихо, слегка приоткрывая губы, зашептал он и продолжил считать, как я теперь поняла, мои веснушки.

Его размеренный и успокаивающий голос расслаблял, и я просто закрыла глаза, поддавшись странной ласке. Через какое-то время, когда начало казаться, что лучше просто не бывает, вздрогнула от неожиданности и от восторга, опалившего мою душу, потому что пальцы сменились губами. Теплые и мягкие губы Богдана запорхали по моему лицу, бережно и невесомо.

Мои же ладони так и лежали на его щеках, поэтому я должна была почувствовать движение мужчины навстречу ко мне. Но я была словно в прострации, в какой-то иной реальности.

Не своей. Не той, где Богдан так нежно начал целовать уголки моего рта, потом, не торопясь, втянул в себя мою нижнюю, затем верхнюю губу, словно наслаждаясь. А я не дышала. Совсем не дышала. Как загнанная мышка, притаилась, боясь сделать любое движение, даже в ответ, боясь, что все это прекратится и растает как мираж, как сладкое безумное наваждение.

— Ты вкусная, Рори, — хрипло усмехнулся Бо в мои губы и тогда завладел ими полностью, а я уже не смогла ему не ответить и приоткрыла себя навстречу.

Всю себя навстречу ему. Крепче сжала его скулы пальцами, а затем и вовсе передвинула их к нему на затылок, еще сильнее впиваясь в него, притягивая ближе к себе.

Это было безумием, он позволял мне делать лишь короткий глоточки воздуха, целуя в эти моменты уголки моих губ, подбородок и шею. И потом опять забирал у меня воздух, делясь своим дыханием.

Лишь бы он не отпустил. Лишь бы это не закончилось так скоро, как в прошлый раз.

Да, за эту неделю я переосмыслила многое, и кто бы знал, сколько раз я пожалела, что разорвала наш прошлый поцелуй, что наговорила тогда те глупые слова, вынула на поверхность все свои страхи.

Как бы оно ни было, нужно было пользоваться тем, что давала мне жизнь. В данный момент это тепло и нежность Богдана, плавно перерастающие в страсть.

Лишь на мгновение он оторвался он моих губ и, взявшись за мою кофточку, перед тем как потянуть ее, посмотрел мне в глаза, вопросительно и даже слегка нерешительно, что, по-моему, совсем никак не вязалось с тем Богданом, которого я знала. Но я не стала это как-то обдумывать, я просто подняла руки вверх, тем самым помогая ему стянуть с себя одежду, давая зеленый свет. Зеленый свет на все. Мое маленькое действие словно опустило невидимый рубильник и полностью переключило Богдана. Он приподнялся, обхватил меня за талию и усадил себе на колени, впиваясь в меня руками еще крепче, и уже не целовал, а брал меня губами. Погружая в настоящий водоворот чувств и эмоций. Чувств и эмоций, заполняющих меня до отказа.