Наследница дворянского гнезда - Марина Серова

– Абрам Семенович, – сказала я на прощание, – если вы мне понадобитесь, я вас найду. Только больше никому не давайте свои координаты, пожалуйста. Вы – единственный свидетель убийства очень хорошего человека. Вас могут найти. Кто еще знает о местонахождении вашей дачи?

– Никто, – шкодливо усмехнулся он, – эта дача не моя. Моя – рядом, через два участка, развалюшка фанерная. Просто хозяева этой на три года уехали за границу, а меня присматривать попросили, если что. Вот я и воспользовался их предложением.

– Отлично. Если я вам понадоблюсь, мой номер должен был сохраниться в вашем мобильнике.

Итак, эмболия. Очень удобный и безотказный способ отправления на тот свет неугодных. Кто мог сделать укол Лепнину? Умер он ночью, с момента попадания воздуха в вену до момента смерти прошло около минуты. Сосед Лепнина не просыпался ночью, значит, Матвей Васильевич добровольно позволил себе сделать укол. Вывод: его делала или медсестра, или женщина в медицинской униформе. «Шерше ля фам» – как сказал бы мой Ариша.

Видимо, есть Бог на свете. По крайней мере, мои коварные планы по поводу невозвращения в больницу потерпели фиаско. Теперь я просто обязана была устроиться туда санитаркой и уже на месте произвести разведку боем. Зачем я искала человека, сделавшего смертельный укол Лепнину? Он мог указать мне на местонахождение заказчиков, которыми, судя по всему, являлись Ирина и Даниэль. Я все-таки рассчитывала на то, что это одна из медсестер соблазнилась на гонорар и поработала киллером. Медсестру вычислить было легче. Если же сама Ирина ночью проникла в больницу, то найти ее этим путем было практически невозможно.

Хотя я чертовски устала, я рассчитывала попасть в больницу до окончания рабочего дня. В таком случае приступить к работе можно было бы уже завтра с утра. Ничего, что приеду без документов. Образ взбалмошной девицы я создать сумела, а старшая медсестра предлагала мне оформить все задним числом и немедленно приступить к работе. Я ворвалась в ее кабинет без стука, плюхнулась на стул и заявила:

– Я согласная. Давайте халат и швабру.

– Честно говоря, не думала, что вернешься, – с удивлением посмотрела она на меня, – документы привезли?

– Нет, маманя паспорт на прописку отнесла, у дедушки меня прописать хочет, а то он уже старенький.

– Отнесла паспорт и ничего тебе не сказала? – заподозрила неладное женщина.

– Сказала, конечно. Я и заявление сама писала, и бланки всякие заполняла. Только забыла. За всеми этими хлопотами… Так берете, или мне к конкурентам бежать? В хирургическое отделение?

– Беру, беру, не суетись, – поморщилась медсестра, – только как без документов-то…

– А вы мне для ректора расписку напишите. А оформите все тем числом, когда паспорт из прописки вернется.

– Может, ты хотя бы номер его помнишь? – предприняла она последнюю попытку. – На основании трудовой книжки и страхового свидетельства мы могли бы… хотя надо с фотографией. У тебя права есть?

– Ни прав, ни трудовой книжки. Я тунеядка, нигде никогда не работала. Поэтому и прошусь не медсестрой, а санитаркой, ею работать легче, опыта не требуется.

Все так же продолжая морщиться, бедняга согласилась на мое весьма сомнительное предложений. До чего довели российское здравоохранение! Приступать к работе я действительно должна была завтра.

– Покажите мое рабочее место, – полная трудового энтузиазма, потребовала я, – и халат со шваброй выдайте. Хлорка у вас россыпью или в разбавленном виде?

Воспоминание о хлорке вовремя всплыло из глубин детства. Я лежала в больнице с воспалением легких и навсегда запомнила стоящие в туалете на подоконнике две омерзительно пахнущие литровые банки: одна с белым комковатым порошком, другая с мутной осадочной жидкостью. «Хлор разбавленный» и «Хлор порошковый» гласили сделанные красным лаком надписи на банках. Медсестра посмотрела на меня, как на дурочку, но ничего не сказала. Кажется, я немного переиграла и могу лишиться новообретенной работы с возможностью приобретения трудовой книжки.

– Завтра, все завтра, – утомленно простонала она, – иди домой. На сегодня рабочий день окончен.

Ну, домой, так домой. Я тоже устала. Сегодня я могла похвастаться кое-какими результатами, и если я сумею найти человека, сделавшего укол, считай, половина дела будет сделана. Даже если это не Ирина, а наемная медсестра, все равно она явилась убийцей Лепнина. И именно ее, как первый трофей, я с удовольствием преподнесу на блюдечке с голубой каемочкой Марте. Кстати, она говорит, что знакома с русской классикой. Интересно, является ли Марта поклонницей Ильфа и Петрова?

* * *

Вечер дома прошел восхитительно. Алина отсутствовала, Ариша пребывал в великолепном расположении духа, мы заказали ужин на дом. Вечера еще были прохладными, поэтому дед развел огонь в камине. Не знаю, что бы сделала с людьми, которые посмели бы поднять руку на моего Аристарха Владиленовича.

Я лениво перемешивала металлической кочережкой угли в камине, когда вдруг внезапная мысль посетила мою уставшую голову. Я бросила кочергу и хлопнула себя ладонью по лбу: как я могла забыть! Сверяясь с записью на листочке, набрала номер на мобильном телефоне. Мне ответил недовольный мужской голос.

– Виктор Конышев? – осведомилась я.

– Ну, – отвечающий человек явно что-то пережевывал.

– Я из страхового общества, провожу опрос. Вы лежали в токсикологическом отделении городской больницы с пятого по пятнадцатое сего месяца?

– Лежал. А чего надо-то?

– Хочу узнать, есть ли у вас какие-нибудь жалобы на обслуживание. У вас же имеется медицинская страховка?

– Ну.

– Вас должны лечить не только бесплатно, но и качественно. Вас качественно лечили? Претензий нет? Удобства все предоставили? Кормили хорошо? По ночам не шумели?

– Отвратительно кормили, – с пол-оборота завелся он, – и лечили хуже, чем других. Другим и таблетки дорогие давали, и процедур больше назначали, а мне всю задницу только истыкали. Вам претензию написать или так, на словах поверите?

– Придется писать, – со вздохом сожаления констатировала я, – на эту больницу давно жалуются, а вот показаний свидетелей в достаточном количестве никак не соберем. Представляете, выделяем им просто бешеные деньги, а люди жалуются. Так не забоитесь написать все, что о них думаете?

– Еще чего. Пусть другие боятся.

Мы договорились о встрече, и я с плотоядной улыбкой положила мобильник на каминную полку. Ариша с интересом наблюдал за мной:

– А не проще ли было бы просто договориться о встрече? Без всяких этих подзадориваний против медперсонала?

– Я скандалистов и стяжателей с первой фразы чую, – польстила себе я, – под эгидой лозунга «утопи ближнего своего» он расскажет мне гораздо больше, чем если бы я просто попросила его о помощи.