Великие стервы России - Евгения Шацкая

Сразу же после возвращения из Японии ее любимый Ники вместе со своими венценосными родителями отправляется в Европу, в Данию, на родину любимой матушки. И опять для Мали наступили тяжелые дни ожидания. Работа в Мариинском театре, конечно, несколько ослабляла душевные муки, но все-таки… Что может быть тяжелее для влюбленного сердца, чем неизвестность? Но она дождалась своего. По возвращении из Дании наследник появился на пороге дома Кшесинских. Совсем неожиданно.

Камердинер доложил, что прибыл гусар Волков. Матильда разрешила ему войти. Каково же было ее изумление, когда в комнате появился не «сердечный поверенный», как она называла Волкова, а сам ее возлюбленный Ники. Они долго говорили, наслаждались присутствием друг друга, замирали от случайных прикосновений рук. В тот вечер Ники не мог долго находиться в доме Кшесинских. Он вскоре ушел, но прислал записку: «…до сих пор хожу как в чаду. Постараюсь возможно скорее приехать. Ники».

Это было началом страстного, пьянительного романа. Трогательная, нежная любовь. Тайные записки, тайные встречи. Николай часто навещал дом своей возлюбленной. То, что это приходилось делать тайно, лишь добавляло романтики.

За Ники следили, не оставляя без внимания его царственную персону ни на минуту. По Петербургу ходил анекдот, что однажды, выходя из дома Кшесинских, наследник случайно столкнулся с неким полицейским. Говорили, будто цесаревич дал ему 25 руб. и сказал, чтобы тот не говорил, что его видел. Тот об этом заявил в участке. Было ли это на самом деле или всего лишь выдумка, неизвестно.

Но скорее правдой является то, что будущий государь все-таки посещал дом на Торговой улице, где жили Кшесинские, с негласного позволения царя и царицы. Родители все знали и поощряли связь сына. Вполне возможно, что и выделяли определенные суммы для подарков.

Первым подарком, который Ники преподнес Малечке, был золотой браслет, украшенный большим сапфиром и двумя бриллиантами такой же величины. Затем – восемь золотых, осыпанных драгоценными камнями чарок для водки. Но самым дорогим подарком для Матильды стал фотопортрет Ники с неосторожной надписью: «Моей дорогой пани».

Дневники наследника того времени пестрят записями: «Сегодня был у малютки Кшесинской…», «Малютка Кшесинская очень мила…», «Малютка Кшесинская положительно меня занимает…» Сколько нежности в этих словах! Все так трепетно и красиво.

Кшесинская вспоминает о тех днях: «Ники меня поразил. Передо мною сидел не влюбленный в меня, а какой-то нерешительный, не понимающий блаженства любви».

Скорее всего, тогда же, в начале 1892 года, у них состоялся первый сексуальный опыт. В своих мемуарах Кшесинская об этом напишет коротко: «Мы стали близки…»

В воспоминаниях, написанных 60 лет спустя, Матильда Кшесинская утверждала, что их чувства друг к другу были искренни, глубоки и беспредельны, любовь – обоюдной и страстной. Так ли это было на самом деле? Конечно, самой Кшесинской хочется думать, что эта правда. И любила она сама искренне. И, переполненная любовью, была готова на все.

Позже она напишет: «Летом он сам неоднократно в письмах и разговорах напоминал насчет близкого знакомства, а теперь вдруг говорил совершенно обратное, что не может быть у меня первым, что это будет мучить его всю жизнь… Он не может быть первым! Смешно! Разве человек, который действительно любит страстно, станет так говорить? Конечно нет, он боится просто быть связанным со мной на всю жизнь, раз он будет первый у меня… В конце концов, мне удалось убедить Ники… Он обещал, что это совершится через неделю, как только он вернется из Берлина…»

Не существует никаких достоверных документальных доказательств того, что и Николай ей отвечал взаимностью искренне. Нет ни одного любовного письма, ни одной записки. Хотя Кшесинская утверждает, что они были. Просто затерялись в ходе дальнейших перемен. Трудно об этом судить. Но то, что любовная связь была, все-таки догадаться можно. Иначе откуда эти пересуды в высшем свете Петербурга? Чего стоит одна запись, обнаруженная в дневнике театрального критика и издателя Суворина: «Наследник посещает Кшесинскую и е*** ее!»

Да и покупка Николаем особняка на Английском проспекте для маленькой Кшесинской тоже о многом говорит. Маля сама выбрала этот дом, вполне уютный двухэтажный особнячок с интересной историей. Его построил великий князь Константин Николаевич для своей пассии, балерины Кузнецовой, родившей ему пятеро детей. Потом в нем жил композитор Римский-Корсаков. Дом на Английском проспекте Николай снял втайне от своего отца (во всяком случае, так говорили). «Царю не решились все сказать, но поведали вел. кн. Алексею, который нанял возле своего дворца квартиру для двух Кшесинских (сестер), и теперь, когда цесаревич к ним ездит, для других – будто он едет к Алексею», – так писал в своих воспоминаниях придворный деятель Богданович.

Согласно воспоминаниям Кшесинской, решение жить отдельно от отца возникло в конце лета 1892 года. «Хотя цесаревич и не говорил этого открыто, – писала Кшесинская, – я знала, что он разделяет мое желание». Можно представить, как трудно было Мале пойти на решение жить отдельно от родителей. Ведь она представляла, какой резонанс в обществе произведет это событие, какой удар родителям она нанесет своим поступком. Ведь, несмотря на весь свой шаловливый, озорной характер, по большому счету, Малечка была послушной девушкой и не выходила за рамки приличий. Воспитанная в семье, где царила любовь, понимание и полное доверие друг к другу, она понимала, что поступает дурно, и переходит из разряда приличных девушек в порочные, продажные содержанки. Но мнение света не могло остановить ее любовь. Она так решила и не собиралась отступать.

Для Феликса Кшесинского, отца Матильды, гордого своими, пусть может даже и придуманными, дворянскими корнями это был страшный удар. Между отцом и дочерью состоялся серьезный разговор, который Кшесинская подробно описала в своих воспоминаниях. Глубоко расстроенный отец спросил: «Отдаю ли я себе отчет в том, что никогда не смогу выйти замуж за Наследника, и что в скором времени должна буду с ним расстаться? Я ответила, что все отлично сознаю, но что я всей душой люблю Ники, что не хочу задумываться о том, что меня ожидает, а хочу лишь воспользоваться счастьем, хотя бы и временным, которое выпало на мою долю».

Несчастным родителям не оставалось ничего другого, как разрешить своевольной дочери поступить по-своему. В дом на Английском проспекте Маля переселилась вместе со своей старшей сестрой Юлией, также балериной Мариинского театра. Сестры обставили домик по своему вкусу и стали жить в нем, как писала позже Кшесинская, «тихой незаметной жизнью». В этом Матильда Феликсовна определенно лукавила. Жизнь у молодых девушек, живших в отдельном особняке, била ключом.

У сестричек Кшесинских часто собиралась веселые компании. К ним приезжали сыновья Великого князя Михаила Николаевича: Георгий, Александр и Сергей, барон Зедделер, у которого был роман с Юлией, гусарские офицеры, сослуживцы наследника и, конечно, он сам, любимый и ни с кем не сравнимый Ники. Маля веселилась и радовалась жизни. Друзья шутили, что в ее жилах течет не кровь, а шампанское.

Наследник приезжал к своей «маленькой Кшесинской» не только с друзьями, но и один. Несмотря на всю его занятость, он всегда находил возможность побывать у нее. И тогда они наслаждались друг другом и любовью.