Дар - Сергей Якимов

– Вам надо успокоиться…

– Но я не могу… Посходили с ума…

– Радуйтесь, что не все!

Владелец кафе заморгал, а потом кивнул:

– Я спокоен.

Они собрались в дежурном помещении милицейского участка, чтобы, пока не произошло еще что-то, в более-менее спокойной обстановке обсудить случившееся.

Сержант Фокин сидел на месте дежурного, скрестив руки и неотрывно глядя на них. Ковров сидел рядом, вытянув раненую ногу. Сержант Лобенко устроился на подоконнике, периодически поглядывая на улицу. Напротив него у другого окна сидели Андрей и Ольга: Андрей о чем-то думал, глядя куда-то в пустоту, Ольга просто ждала начала разговора.

– Приехали! – сообщил, наконец, Лобенко.

В комнату вошел лейтенант Ващук, который ездил за экспертом, что остался в доме священника, а вслед за ним – и сам эксперт. По дороге они поговорили с владельцем догоравшего сейчас «Золотого луча».

Эксперт сел на свободное место, а Ващук встал посреди комнаты, оглядел всех собравшихся и сказал:

– У нас мало времени, но многое нужно обсудить. Предлагаю восстановить хронику событий, особо не вдаваясь в детали. Согласны?

Все утвердительно кивнули.

– Итак, 12 мая исчез Игорь Светлов. Можно считать, что всё началось именно с этого. Согласны?

Андрей и Ольга согласно кивнули, Фокин и Ковров переглянулись.

– Ага, – заметил это лейтенант, – значит второе мнение: всё началось с приезда Андрея Ковалева.

– Я не знаю, лейтенант, – ответил Ковров, – да и сейчас это не настолько важно.

– С одной стороны ты прав, если бы мы знали причину исчезновения Светлова…

– Подождите, лейтенант, – вставая, сказал Андрей.

Все посмотрели на него, и он немного замялся, но не от всеобщего внимания. Причина была в другом. Он боялся быть выставленным на смех, но другого выхода не было:

– Я предлагаю не восстанавливать ход событий. Я предлагаю свою версию случившегося.

– Давай, слушаем! – подбодрил его лейтенант, видя, что Андрей с трудом заставляет себя говорить.

– Только нужно принять во внимание несколько фактов. Первое: Светлов исчез не по собственной воле…

Сержант Фокин был явно не согласен, но Ващук сделал ему знак не возражать.

– Вполне возможно, что он похищен, потому как видел что-то, – продолжил Андрей. – В городе происходят невероятные вещи. Невероятные! – Андрей снова замялся. – Я предлагаю даже не версию, а некоторые факты и предположения. Так вот. Кочерга и Болт – мелкие хулиганы. Вчера в «Придорожном заведении» и сегодня на дороге к Лисьему озеру, когда снова, но уже с ножами и прутьями, попытались напасть на меня, они совсем разошлись. Как сказал Степан Хомич: «Раньше они такого себе не позволяли». Теперь Редкович: вспыльчивый, неуравновешенный, но раньше с ним такого не случалось. Теперь отец Никитий. Ведь именно из-за него машина Коврова влетела в кафе, к тому же, как я понимаю, он подозреваемый…

– Стоп!!! – заорал вдруг лейтенант, вскакивая со стула, на который сел несколькими секундами раньше. – Ну, во-первых, отец Никитий не подозреваемый. Всё сходится на том, что именно он убил Лановых. А теперь поподробнее о том, почему машина влетела в кафе.

– Да просто наш преподобный врезал мне локтем в лицо и, схватившись за руль, повернул машину прямо на кафе! – возмущенно поведал Ковров.

Лейтенант опустился на стул, эксперт же наоборот поднялся, круглыми глазами глядя на Коврова. Вид у них был такой, будто взглянув на небо, они обнаружили, что солнце стало квадратным.

– Чего вы на меня уставились? Я увидел отца шагающим по улице. Пока еще была связь, вы предупредили, что он возможный подозреваемый, вот я и решил доставить его к вам. Я и не думал, что у него настолько плохо с головой…

– Еще до того, как началась потасовка в кафе, отец Никитий висел у себя на чердаке.

– Висел?! – не понял Ковров.

– Он повесился, – сказал эксперт. – В такой неразберихе вы просто не знали об этом.

– Да, связи ведь нет, – подтвердил Фокин. – Я вот тоже только что услышал, что на Ковалева напали во второй раз, и почему твоя машина оказалась в кафе…

– Так я что, ехал с мертвецом??? – не в силах поверить, спросил Ковров.

– Да нет, – ответил эксперт, – мы в это время находились возле трупа.

– Ребята, вы не шутите? – почти умоляя, спросил Ковров.

Лейтенант протянул ему предсмертное письмо священника.

– Бред какой-то! – вырвалось у сержанта, когда он прочитал письмо вслух.

– Почему же? – возразил эксперт. – Судя по всему, можно сказать, что отец Никитий был религиозным фанатиком. Мне кажется, он ничего бы не имел против инквизиции, возродись она сегодня. В его кабинете я нашел множество книг на эту тему. Следуя логике молодого человека, – он посмотрел на Андрея, – можно предположить, что отец Никитий вдруг почувствовал себя великим наследником инквизиции. «Он приказал мне сделать это, и я сделал, а потом прозрел и…» Лановые ведь атеисты, отец Никитий поддался какому-то наваждению – «дьявол омрачил мой рассудок», – совершил Страшный Суд, а, прозрев, понял, что натворил и…

– Тогда с кем я ехал в машине??? – чуть ли не закричал Ковров.

– Подожди! – прервал его лейтенант. – Пусть Андрей продолжит; я, кажется, начинаю его понимать.

– Ладно, раз здесь уже прозвучали невероятные вещи, я добавлю еще несколько. Кочерга, Болт, Редкович, Никитий: их, скажем так, отрицательные, но неопасные до поры до времени чувства, эмоции были увеличены, усилены в десятки, сотни, может и тысячи раз. Они уже не контролировали их, не контролировали себя. Задиристые стали еще задиристей; горячий, неуравновешенный – почти буйным; глубоко, может быть даже слишком глубоко, верующий – безумным фанатиком.

– Всё правильно, но в кафе обезумели люди, до этого… – лейтенант остановился, чтобы подобрать нужные слова, – …никогда не проявлявшие свои эмоции.

– Это я объясню на собственном примере.

Все с некоторым удивлением посмотрели на Андрея. Все, кроме Ольги, она знала, в чем дело.

– Как вы знаете, этой ночью кто-то пытался проникнуть в дом Игоря Светлова, где я ночевал. Я застал пытавшегося это сделать врасплох, стукнул дверью, и он ретировался. То есть нельзя сказать, что я сильно испугался, впал в панику. Хочу обратить на это особое внимание. Во время второй попытки проникновения, я испугался. Испугался просто панически. Испугался темноты, тишины, человека, возникшего на пороге, – всего, чего можно испугаться и чего нельзя. И это был не мой страх. Кто-то проник в мой мозг и вызвал этот страх, панику. Думаю, то же самое произошло в кафе. Люди обезумели, стали агрессивными, сверхагрессивными. Но что самое странное – не все…