Танки в котле. Немецкий танкист о прорыве из Хальбского кольца. 1945 - Вольфганг Фауст

это зрелище. Дергающиеся в агонии ноги повешенного обхватил какой-то мальчишка лет десяти – двенадцати и повис на них, чтобы переломить шейные позвонки повешенного и прекратить ужасные звуки, издаваемые им.

– Это неприлично, – услышал я его слова, обращенные к матери, когда ноги казненного стали описывать круги над нашими головами. – Таких звуков не должно быть в немецком лесу[35].

Шоссе и железная дорога

Двинувшись в путь, мы медленно вышли на основную лесную дорогу, по которой уже брели еще не пришедшие в себя люди и продвигался всевозможный транспорт, сумевшие вырваться в эту часть леса из огненного кошмара Хальбе. Определившись по компасу, мы взяли курс на запад. Наш танк двигался впереди «Пантеры» Капо, а оба наших танка шли впереди колонны прибившихся к нам солдат из различных подразделений и гражданских беженцев. Мы шли на малой скорости, с частыми остановками, приноравливаясь к скорости движения пешеходов, освещенные перламутровым сиянием наступающего весеннего утра. Слева от нас, почти на горизонте, вспыхивали разрывы зажигательных снарядов, и сквозь смотровые приборы командирской башенки я мог видеть, как на дальних полях падают и занимаются огнем деревья, снесенные этими реактивными снарядами. Поразмыслив, я сообразил, что там сражаются мотопехотинцы из остатков 21-й танковой дивизии, удерживая красных и прикрывая наш отход. Время от времени на прилегающих к нашей дороге полянах появлялись раненые пехотинцы, ковыляющие или поддерживаемые своими товарищами. Они сообщали нам, что их части еще удерживают красных, но те постоянно пытаются прорвать наши фланги силами своих танков, пехотинцев и солдат-предателей Зейдлица.

В небе над нами постоянно появлялись советские штурмовики, да так часто, что в воздухе, почти не затихая, был слышен гул их двигателей. В одном месте около дороги мы миновали зенитку на полуразбитом самоходном шасси, которую обслуживал расчет из гитлерюгенда, пары летчиков и нескольких гражданских девушек. Этот сборный расчет при очередной атаке завывающих штурмовиков откинул маскировочную сеть с прикрепленными к ней ветвями деревьев и открыл по самолетам огонь. Им удалось подбить одного из атакующих – трассирующий снаряд пробил одно крыло самолета, из которого вырвался фонтан пламени. Штурмовик перевернулся своим шасси вверх, из пламени стали вырываться детали набора его корпуса и исчезать в воздушной струе за ним. Самолет стал снижаться и упал, взорвавшись, в лесу впереди нас. Победа, увы, стала преходящей: следующие два самолета тут же засекли местоположение зенитки и осыпали ее снарядами, оставив тела ее расчета гореть среди стволов их орудий.

С рассветом силы русских решили испытать нас на прочность и усилили напор на наши позиции. Две наши «Пантеры» двигались вместе с группой из примерно 500 солдат и беженцев, сумевших прорваться вместе с нами сквозь ад Хальбе, и мы не могли противостоять постоянным атакам красных с флангов. Когда солнце поднялось нал лесом, мои худшие опасения в этом отношении полностью оправдались.

Сквозь стену деревьев мы увидели три танка типа «Иосиф Сталин», идущих на довольно большом расстоянии от леса, по вересковой пустоши, патрулируя открытое пространство. При этом, просматривая наш сегмент лесного массива, они зловеще поводили стволами своих башенных орудий. Едва заметив их, мы сразу же остановились, надеясь на то, что мы не видны им за прикрытием лесной растительности, и наблюдали, как они рыщут в поисках добычи. Вступить с ними в бой значило, безусловно, привлечь к себе внимание еще нескольких подразделений красных танков, что, несомненно, привело бы к уничтожению тех нескольких сотен человек, которых мы провели через Хальбе. Следовавшая за нами колонна пеших солдат и беженцев, сразу же упав, залегла на лесной почве, а сельские хозяева загнали свой скот в кустарники и между деревьями.

В эти моменты мы все молча, тысячами наших глаз, следили за тем, как три ИС медленно двигаются мимо нашей части опушки леса, на расстоянии примерно в километр от нас.

Я сидел внутри башни, а мой башнёр припал к прицелу орудия, держа руку на маховике подъемного механизма орудия, на котором также размещалась кнопка электроспуска. Время от времени нажимая ногой на педаль, он постоянно поворачивал башню на небольшой угол, держа вражеские танки в прицеле орудия. Со своего командирского места я мог видеть, как капельки пота стекают по его шее и как подрагивают его пальцы, лежащие на маховике рядом с кнопкой.

Как командир танка, пребывающего в ситуации скрытности от противника, я должен был немедленно принять важное тактическое решение: заглушить двигатель танка или нет. Двигатель, даже работающий на холостых оборотах, всегда шумит; и если противник по какой-либо причине заглушит свой двигатель, то непременно услышит вас; или если противник идет в сопровождении пехотного прикрытия, то эти пехотинцы могут услышать урчание вражеского двигателя, находясь на некотором отдалении от своего танка. С другой стороны, если вы примете решение все-таки заглушить двигатель своего танка, то можете, если возникнет необходимость в быстром броске боевой машины, остаться без нужной мощности двигателя, который только будет набирать обороты. И еще одно обстоятельство – без работающей трансмиссии вам остается только вручную проворачивать башню танка механическим приводом с помощью ручного маховика, что осуществляется гораздо медленнее. Взвесив все эти обстоятельства, я продолжал держать двигатель «Пантеры» работающим – поскольку вражеские ИС были на довольно приличном расстоянии от нас, а никакого пехотного прикрытия рядом с ними я не видел[36].

В качестве другой предосторожности я велел заряжающему держать в замке башенного орудия осколочно-фугасный снаряд и иметь наготове в руках бронебойный снаряд. Подобно «тридцатьчетверкам» в сражении против «Королевских Тигров», я знал, что наилучшим способом справиться с более крупным и тяжелым танком[37] является первым выстрелом перебить ему гусеницы, а уже затем добивать его бронебойными снарядами. Три ИС приблизились к нам и остановились, испуская выхлопы двигателей, на расстоянии от 600 до 800 метров от первых деревьев.

У меня пересохло в горле от напряжения, и я непроизвольно сглотнул.

ИС выбросили клубы черного выхлопа, а затем продолжили свое медленное движение мимо нас. Я уверен, что все пять сотен сердец бились в едином ритме с работой их двигателей. Когда они уже тронулись с места, последний из русских танков развернул башню в нашу сторону и выпустил длинную очередь из своего спаренного с башенным орудием пулемета. Пули выбили щепки из стволов сосен на высоте человеческого роста и срикошетили от брони нашей «Пантеры». Явно удовлетворившись этим, «Сталин» медленно двинулся вперед.

С большим облегчением я глубоко вздохнул – но именно в этот момент из зарослей кустарника неподалеку от нас выскочил лежавший до этого на