Удар в сердце (сборник) - Николай Свечин

– Лыков… А не он ли, ваше высокопревосходительство, в восемьдесят седьмом году был временным помощником начальника Варшавской сыскной полиции?

Министр улыбнулся:

– Он самый! Я тогда от покойного государя удостоился сильного неудовольствия… Гурко[37] представил Лыкова к награде за открытие с риском для жизни страшного заговора. А я замотался, забегался и… словом, позабыл толкнуть представление. И Лыков ничего не получил. Ну, так вышло! А спустя несколько лет их Величество вспомнили о том рапорте Гурко. Мне вышла оплеуха, а сыщику – Владимирский крест третьей степени. В седьмом-то классе![38]

– А я тогда служил вторым помощником варшавского обер-полицмейстера, – радостно дополнил рассказ Дурново Власовский. – И все видел своими глазами. Лыков совершил гигантской важности дело. Там же готовился погром наружной полиции! Двадцать пять лет тишины, и вдруг… Шуму было бы на всю Европу. Если бы не Лыков. Причем он раскрыл заговор в одиночку, паны ему не помогали. Без агентуры, без помощников… Удивительное дело[39]. Так это он ваша рекомендация! Более подходящего человека нечего и искать. Ваше высокопревосходительство, благодарю! От имени великого князя и от своего, разумеется. Однако Лыков может быть занят, или начальство его не расположено… Хороших людей никогда не отдадут просто так, а лишь по нажиму сверху. Вы не могли бы телефонировать директору Департамента полиции? Так сказать, подготовить почву… и убедить, чтобы отпустил своего чиновника на время. Для Москвы ведь стараемся!

Дурново вздохнул и вызвал секретаря.

– Вы настойчивы, полковник! Но для Москвы чего не сделаешь…

Вошел секретарь.

– Соедините меня через телефон с генералом Петровым.

Через час Лыкова вызвали к начальству. Надворный советник насторожился. Новое поручение? Их и без того хватает.

– Николай Иванович, доброе утро. Что-то случилось?

– Да не то чтобы случилось, но…

Генерал-лейтенант спрятал гримасу в седой бороде.

– Мне сейчас звонил министр, по вашу душу. К нему явился обер-полицмейстер Москвы Власовский и попросил временно укрепить кадр их сыскного отделения. Временно!

– Не справляются без Эффенбаха?

– Да они бы, может, и справились, если бы нашли на его место русского. А русские идти не хотят. Вызвался поляк, к тому же католического исповедания.

– Ну и что? – удивился Алексей. – Поляки разные бывают. Есть и такие, что лучше любого русского. Я в Варшаве был, насмотрелся.

– Ну, в Варшаве само собой, – согласился директор. – А для Москвы нежелательно.

– Нежелательно?

– По крайней мере, так думает великий князь Сергей Александрович. И просит через своего обер-полицмейстера, так сказать, проверить нового начальника русским глазом.

– Чушь какая… – пробормотал Лыков. – Мы оскорбим честного человека подозрением, только и всего.

– Да. Если он честный.

– Коли есть сомнения, нечего было назначать, – резонно возразил сыщик.

– Назначил не я, – с некоторым раздражением парировал Петров. – А расхлебывать придется нам с вами, Алексей Николаевич. Поручение от министра получено. Чего теперь обсуждать?

– Слушаюсь, ваше превосходительство. Разрешите узнать подробности. Мне нужно выехать в Москву? В каком качестве и на какой срок?

– Власовский просил на два-три месяца. Должность – временный помощник начальника сыскной полиции. Оклад жалования вам сохраняется по нашему департаменту, квартирные будут платить москвичи. Задача понятна: помочь новому начальнику. Он пришел из судейских, зовут Рыковский. Был следователем по особо важным делам Московского окружного суда. Коллежский советник, тертый, бывалый. Характеризуется положительно, единственная беда – поляк.

– Когда прикажете выезжать, Николай Иванович?

– Сдайте дела и ступайте. Пара дней у вас есть.

Так Алексей получил неприятное назначение. Первым делом он попытался увидеться с обер-полицмейстером, чтобы лучше понять свои задачи. Однако Власовский был неуловим. Надворный советник обзвонил несколько ведомств, и везде московский гость «только что отбыл». Вскоре выяснилось, что полковник приезжал и в департамент, а именно в его Третье (Секретное) делопроизводство. Поговорил, с кем хотел, и уехал. Лыков понял, что полковник намерен пообщаться с ним уже дома, на правах хозяина. Это характеризовало обер-полицмейстера не с лучшей стороны. Но Алексею с ним детей не крестить! Он вызвал Валевачева и стал сдавать ему текущие дела.

Коллежский секретарь Валевачев, ученик и единственный прямой подчиненный, новости не обрадовался. Шеф уезжает в Москву, на пару месяцев… А кто будет здесь вкалывать? Баратынский? Самым важным из дел было создание сети антропометрических бюро. Пока такое бюро существовало лишь в ПСП[40]. Опыт показывал крайнюю необходимость и полезность этой службы. Лыков составил типовое положение и штат бюро для остальных сыскных отделений. В Москве деньги для его создания находили, в Варшаве и Киеве скулили и жаловались на нехватку средств. Надворному советнику пришлось идти в Министерство финансов и канцелярию Государственного Совета, доказывать и убеждать. Государственным секретарем год назад был назначен Плеве. Умнейший человек, специалист полицейского дела поддержал своего бывшего подчиненного. В проект бюджетной росписи второго полугодия вписали соответствующую строку. Но уперся Минфин. Лыков дошел до самого Витте. Министр финансов слушал его четыре минуты, после чего экспансивно оборвал и сам произнес очень толковую речь в защиту антропометрии. Давно Алексей не встречал такого бюрократа! Высокий, неряшливо одетый и непричесанный, Витте ловил все на лету. Ум у него оказался воистину государственный. Министр смотрел на любую идею под углом общенародной пользы и придавал здравым предложениям блеск и масштаб. Алексей вышел от Витте не просто с одобрительной резолюцией. Министр сказал своим подчиненным какое-то волшебное слово. Сложный процесс финансирования антропометрических станций был решен сразу и окончательно. Остались технические мелочи, которые и придется доделать Валевачеву. Так что Юрий брюзжал больше по привычке прятаться за лыковской спиной…

Другие дела были меньше калибром. Два из них заключались в помощи сыскной полиции градоначальства. Поиск безвестно пропавшего поручика лейб-гвардии Преображенского полка графа Ламберта был почти завершен. Полусожженное тело поручика отыскалось в печи бань Куканова, что на Гороховой улице. А кочегаром при банях служил отставной денщик убитого. Именно Лыков выяснил эту деталь, приведшую в конце концов к раскрытию преступления. Злодей был уже схвачен и дал признательные показания, полиция вела розыск двух бежавших сообщников.