Пока смерть не обручит нас. Книга 2 - Ульяна Соболева

Не знаю, что именно его вывело из истерики или из какого-то транса, но он пошел за мной, опираясь на свои палки. Обеим нам хватило сил поднять крышку.

Пока я спускалась вниз услышала его крик.

— Огонь уже здесь! Молитесь! Мы горим! Аааааааааааа! Отче наш, сущий на небесах да святится имя Твое….!

«Затуши огонь вода… ты идешь из никуда

В ниоткуда ты бежишь

Дым и смерть ты поглотишь.

Тонет в омуте зола

Дна не видно… ты вода….ты идешь из никуда….» — моим голосом у меня в голове, как песня она нарастает, заглушая звуки пожара.

Я шла на плачь ребенка, под этот голос, он не мешал и мне слышать младенца. Где же ты, маленький мой? Нашла его возле мешков с мукой с мельницы Мардж и Арсиса, закутанного в мокрые тряпки. С воплем облегчения схватила ребенка и прижала к себе. Мне казалось мое сердце разорвется от любви к нему и счастья, что успела. Как я могла даже помыслить о том, чтобы отдать его кому-то. Он мой. Послан мне свыше. Может именно поэтому я пришла в этот мир. К нему. К моему мальчику. Услышала странный звук, словно вода бежит по стенам. Обернулась и ….увидела, что она действительно стекает на пол, образуя лужи под моими ногами. И я понятия не имею откуда она взялась. Да и плевать… но пока она здесь ни один пожар нам не страшен.

— Маленький мой… я здесь. С тобой. Я унесу тебя отсюда.

Поднялась по мокрым ступеням вверх и очутилась среди полностью сожженного дома. От мужчины остались лишь обугленные кости. Но весь пепел и зола мокрые, как и обломки дома. Черные ручейки бегут на улицу и шипят, сталкиваясь с языками пламени. Вода льется мне на лицо, на волосы, на плечи. Подняла голову, а над самым домом булочника сизая туча, пронизанная молниями и льет проливной дождь стеной.

Прижав малыша к себе, я шла по застеленной пеплом дороге к развороченным, расплавленным воротам, сквозь полыхающие языки пламени под стеной проливного дождя.

Вышла с ребенком за стену и увидела, как мне навстречу скачут всадники и доносится голос Моргана.

— Элизабееееет!

Дождь стих, а я мокрая, дрожащая смотрю как он мчится ко мне, измазанный сажей, окровавленный и такой родной…

Мы ушли в лес глубоко, туда где солдаты Карла не могли нас найти. Остатки армии Адора. Пару десятков храбрецов, оставшихся в живых после жуткой бойни, устроенной королем. Я смотрела на них и понимала, что они — это все, что теперь есть у Моргана. Он потерял Адор. Ради меня. Ламберта сбросили, лишили титула, почестей и имени, как и грозился король. Он теперь никто… и фанатики, жаждущие меня сжечь теперь с радостью сожгут нас обоих. Я видела, как выжившие смотрели на меня, выходящую из огня с младенцем на руках и осеняли себя крестными знамениями. Шарахались в стороны и скрещивали пальцы. Когда Морган подхватил меня за талию и посадил впереди себя в седло они оглядывались и бежали в противоположную сторону, кроме тех, кто все же бросились за нами в надежде на защиту от армии Карла, которая преследовала нас до самой кромки леса.

— Остальные в королевство бегут. Проклятые трусливые крысы! — зло ворчал Чарльз и корчил свое страшное, грубое лицо, сотрясая кулаками в сторону беженцев.

— Им больше некуда бежать. Близятся холода, а вместе с ними и голод. Они не воины и уходить с отрядом было бы для них безрассудством.

— Они вас ненавидят! Завтра Карл им заплатит и они пойдут по вашу голову.

— Я сжег их дома. Им больше не за что меня любить.

Я никогда раньше не задумывалась о том, что Морган не просто мужчина — он воин и правитель. Мне сложно было его воспринять через призму нашего времени. Лошадь вынесла нас в лес и лапы елей скрыли за собой пылающие стены Адора, донося смрад и летающий в воздухе пепел.

— Я приказал тебе ждать!

— Я должна была забрать ребенка!

— Чужого ребенка!

— У нас говорят — чужих детей не бывает…

— У вас?

Прижимаю к себе сопящий сверток, а он нас обоих и мне невыносимо тепло, мне уютно прижиматься спиной к его сильной груди. Я чувствую себя в безопасности. Особенно когда до меня доносится его срывающееся дыхание, и сильная рука сдавливает мне ребра.

— Да… у нас в Блэре, — соврала и тяжело выдохнула.

— Сумасшедшая… моя сумасшедшая ведьма.

И зарылся лицом мне в волосы, втягивая их аромат.

— Я испугался, что больше не увижу тебя, ты это понимаешь?

Кивнула и откинула голову ему на плечо, прикрывая глаза и чувствуя, как усталость овладевает всем телом и хочется спать, особенно когда малыш так сладко сопит у моей груди.

— Моргааан! За нами погоня! Их около сотни! С собаками! Нужно прятать женщин и детей!

— Мы уведем их к ущелью, загоним внутрь и устроим обвал!

Резко осадил коня и наклонился к моему уху.

— Уводи женщин и детей как можно глубже в лес, если постараешься держаться севера найдешь старые землянки, сохранившиеся здесь еще со времен войны с Блэром. Ты должна помнить где они находятся.

— Ты уходишь?

— Если не уйду они догонят нас и пока вы рядом у нас не будет ни единого шанса победить. Мы должны будем вас защищать, Элизабет. И можем умереть все…

— Он сказал, что их сотни… а вас… вас от силы двадцать.

Усмехнулся уголком своих невыносимо красивых губ, настолько красивых, что как всегда в животе затрепетали бабочки.

— Ты волнуешься обо мне или мне кажется?

Подняла голову и посмотрела в самое грозовое небо, чувствуя, как меня обволакивает этой насыщенной сизой хмарью и мне уже не хочется на свободу.

— Тебе не кажется.

— Тебе?

— Тебе.

Обхватил мое лицо ладонью, лаская большим пальцем скулу.

— Как фамильярно по отношению к герцогу. Я мог бы вас за это выпороть, леди Блэр.

— Мог бы, — перехватила его руку своей и потерлась о нее щекой, — но ты этого не сделаешь.

Улыбка пропала и взгляд вспыхнул, загорелся, стал жечь мне кожу и заставил сердце гулко отбивать дикий, дьявольский ритм в груди.

— Не сделаю, — подтвердил он и медленно спустил меня на землю.

— Почему?

Схватила его за руку.

— Они приближаются! Мы слышим собачий лай!

Наклонился и быстро поцеловал меня в губы.

— Беги! Уводи людей!

И этот поцелуй был намного красноречивей всех тех, которыми он одаривал меня раньше, которые в сравнении с этим быстрым, рваным, торопливым казались ненастоящими.

— Морган!

Обернулся, приподнимая лошадь на дыбы.