Личное задание - Сергей Донской

Пройдя несколько шагов, Людмила очутилась в своеобразном гроте из виноградных лоз, дававших тень и подобие прохлады. Ей понравилось в этом оазисе. На темно-зеленом фоне она должна была смотреться особенно выгодно в своем ярко-желтом сарафане, загорелая, свежая, стройная. Уверенная в себе молодая женщина. Только отчего-то ужасно колотилось сердце, как у школьницы перед первым свиданием, которое может завершиться не только кусачими поцелуями и трепетными прикосновениями. Набрав в грудь побольше воздуха, как перед прыжком в холодную воду, Людмила окликнула еще раз:

– Э-эй! Есть кто...

Он возник перед ней совершенно бесшумно и настолько внезапно, что напрягшиеся от испуга соски отчетливо обрисовались под тонкой тканью ее сарафана. Бесстрастный. Молчаливый. Все в тех же узких застиранных джинсах, но уже без рубахи. Людмила подумала, что впервые в жизни видит зрелый мужской торс, напрочь лишенный привычной растительности на груди. Сильное мускулистое тело с гладкой юношеской кожей. Это было трогательно и волнующе. Как в ранней молодости, когда от одного лишь предвкушения восторга все внутри переворачивалось и холодело. Стараясь унять тревожную дрожь в голосе, Людмила улыбнулась и пустила в ход домашнюю заготовку:

– Не ждали гостей?

Светлые глаза мужчины смотрели на нее не мигая.

– Нет. – Это прозвучало не очень вежливо, но зато честно.

– Жарко, – зачем-то сказала Людмила и слегка покраснела.

– Да.

Иронически приподняв уголок губ, мужчина продолжал спокойно разглядывать гостью. В светлых глазах мужчины не было ни тени недоумения. Он просто смотрел на Людмилу, не приглашая, но и не прогоняя прочь.

Впервые в жизни, стоя перед мужчиной, она понятия не имела, куда девать ставшие вдруг лишними и нелепыми руки. Пришлось поправить прическу, одернуть сарафан. Сердясь одновременно на себя и на нелюбезного хозяина дома, Людмила сказала:

– Я зашла поблагодарить вас за дочь.

– Конечно. – Мужчина деликатно убрал свою полуулыбку. – С девочкой все в порядке?

– Да, спасибо. – С ужасом предчувствуя, что румянец на лице вот-вот сменится нестерпимым жаром, Людмила с неожиданной решимостью предложила: – А что, если я приглашу вас на чашку чаю?

– М-м? Сейчас? В такую жару?

– Можно вечером, – слегка упавшим голосом отозвалась она, уже зная, что приглашение принято не будет.

– Без чая, значит, никак?

Опять эта улыбка, затрагивающая только правую часть рта! И ничего не выражающий взгляд светло-серых глаз, таких ярких в тени виноградного грота.

Оставалось выдавить из себя подходящую вежливую фразу, развернуться и уйти. Прямо сейчас... да, сейчас... немедленно!..

Людмила молчала и продолжала стоять на месте как вкопанная.

– Моя фамилия Громов, – сказал мужчина. – А вы...?

– Людмила, – послушно назвалась она.

– Вот что, Люда... Давайте-ка вы ко мне, а не я к вам. И не на чай, а на холодное пивко, идет?

Наконец-то он улыбнулся по-настоящему: озорно и открыто. Удержаться от ответной улыбки было невозможно. Людмила хотела пожать плечами, но вместо этого решительно тряхнула рассыпчатыми каштановыми волосами и шагнула вслед за хозяином к распахнутой двери.

– Дома я хожу без смокинга, – предупредил Громов на ходу. – А пиво пью прямо из горлышка, так вкуснее. – Он остановился и пропустил Людмилу вперед. – Но вам готов предоставить чашку, если вы сполоснете ее на крылечке.

– Я лучше тоже из горлышка, – улыбнулась она, переступая через порог.

Шаткий стол был застелен обшарпанной цветастой клеенкой. Ромашки...Васильки... Незабудки... Присев на табурет, Людмила с преувеличенным вниманием разглядывала рисованные букетики, не отваживаясь поднять глаза на Громова. Он, не обращая внимания на ее скованность, устроился напротив. Ловко изогнувшись назад, открыл за своей спиной натужно гудящий холодильник и выставил на стол две запотевшие бутылки.

– Угощайтесь.

– Спасибо.

Прихлебывая горьковатое пиво, они сидели друг напротив друга, плохо представляя себе, о чем говорить. Отметив нервозность гостьи, Громов пришел ей на помощь:

– Это что за люди между нами обосновались?

Благодарно отметив понравившееся ей «между нами», Людмила коротко проинформировала собеседника:

– Какой-то типичный новорусский помещик со свитой. Затеял стройку века. Я даже не знаю, как его зовут. Весной мы приехали, а он уже тут. Я его издали видела однажды. Спина у него белая и ноздреватая. Как плохо пропеченный блин.

– Лицо, между прочим, из того же теста слеплено, – усмехнулся Громов. – Открывающийся с моего участка пейзаж не украшает. И все же кое-какая польза от соседа намечается.

– Вот уж не уверена.

– Не знаю, как вы, а мне хочется, чтобы он как можно скорее возвел свою великую китайскую стену.

– Я тоже об этом думала, – засмеялась Людмила. – Не из-за собаки даже. И не из-за рыжего дебила в спортивном костюме. Просто людям разной породы необходим разделительный барьер...

– Интересно. – Громов прихлебнул пиво и посмотрел Людмиле в глаза. – А наш сосед, по-вашему, какой породы?

– Такие мне тапиров напоминают. С вытянутым рылами, – она показала руками, – и с повадками гиены.

– М-м, похоже... А я кто?

– Вы... – Она задумчиво склонила голову к плечу и серьезно сказала: – Вы, скорее всего, дикий камышовый кот. Только в клетке. Я однажды видела такого в зверинце. У него было очень похожее выражение глаз: независимое, но тоскливое.

– Я не дикий, Людочка, – невесело усмехнулся Громов. – Я обычный домашний кот, который временно гуляет сам по себе.

– Тогда я – твоя кошка, – прошептала она, вставая.

Эллочка отыскала в машине ручку с красным стержнем, начертила на ладошке крест, по краям расставила инициалы потенциальных женихов и сыпанула сверху семена травы, приговаривая торжественно:

– Запад, восток, север и юг, пусть мой любимый объявится вдруг.

Больше всего семян образовалось в секторе А.М. Получалось, что сосватает ее вечно сопливый Андрюша Мезенцев, которого Эллочка ставила ниже всех остальных возможных претендентов на руку и сердце. Это ее не устраивало, и она прибегла к повторному гаданию, которое должно было восстановить справедливость. На этот раз «объявился» любвеобильный Толик Соболев, который постоянно преследовал девочек с нацепленным на прутик котяшком. Так он ухаживал.

– Фигушки тебе, Толик, – строго сказала Эллочка.

Она не собиралась посвящать свою жизнь дурачку с говном на палочке. Если разобраться, и очень честно разобраться, то она вообще не спешила замуж.