Пленница дождя - Алина Знаменская

Двухъярусная кровать, нижняя часть которой, вероятно, служила игровым полем, тоже была тщательно прибрана. Внизу — аккуратно разложенный конструктор «Лего», разноцветные машины различной конфигурации, а наверху — безукоризненно натянутое покрывало и одинокая фигурка слоненка в матросской шапочке, с упреком взирающая на вошедших. Конечно же, при жизни мальчика все выглядело не так. Илья живо представил вечно мятое покрывало, небрежно сдвинутое подвижным ребенком, части конструктора, разбросанные по всей комнате. Теперь все это, вытянутое по струнке, словно не понимает — зачем оно здесь? Все эти вещи томятся, от них исходит физически осязаемое чувство тоски.

Илья почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он, ни слова не говоря, попятился к выходу.

Очнулся он на открытой галерее. Прямо перед ним, метрах в ста, шумел смешанный лес, щебетали птицы. На плетеном круглом столике стояли запотевший кувшин с водой и стаканы. Рядом, у перил, в плетеном кресле-качалке, прикрыв глаза, сидел банкир. «Кажется, я упал в обморок, как барышня», — с досадой подумал Илья и поднял голову. Плетеный диван под ним скрипнул, и банкир тотчас открыл глаза.

— Часто с вами такое случается? — поинтересовался Игорь Львович.

— Впервые, — признался Илья.

— Вы слишком впечатлительны. Впрочем, для художника это нормально. Я сразу угадал в вас эту самую чувствительность. Вы именно тот человек, который мне нужен.

Илья молча смотрел на него. Любит банкир напустить туману. Чем дольше Илья общался с ним, тем меньше понимал. Ему давно уже хотелось покинуть этот дом, а он все сидел здесь, пил ледяной лимонад и опасался задавать вопросы.

— А я — именно тот человек, который нужен вам, — неожиданно закончил свою мысль Игорь Львович.

— О чем вы? — не удержался Илья. Ох не любит он иметь дело с сильными мира сего! Привыкли они строить из себя этаких божков всемогущих! Зачем, собственно, Илье Шубникову мог понадобиться Игорь Львович Каштанов, о существовании которого он даже не подозревал до сих пор? Ну уж тут, господин банкир, вы точно палку перегнули…

— Такому художнику, как вы, наверняка тесно пространство областного города, — неторопливо изрек Игорь Львович, потягивая лимонад. — С моей помощью вы могли бы открыть для себя новые перспективы. Могли бы увидеть мир, а мир, в свою очередь, не без интереса познакомился бы с вами.

— Вы, Игорь Львович, вероятно, считаете меня круглым дураком, — усмехнулся Илья, нервно хрустнув пальцами. — Рассказываете мне сказки о моей неоценимости, будто я пятнадцатилетний мальчик. Я считаю, что давно научился более-менее реально смотреть на вещи. Нарисовать портрет вашего сына — не такая уж невыполнимая задача и не такая уж большая заслуга, за которую нужно делать подобные авансы. Давайте начистоту: я вам нужен для чего-то еще?

Илья был доволен собой, что набрался смелости спросить в лоб, напрямую. Его утомила витиеватость намеков банкира.

— Вы весьма проницательны, — заметил Игорь Львович. — Я не хотел излагать вам мою просьбу.., раньше времени. Ну что ж, ваша тревожность требует ясности. Придется изложить суть дела до конца.

— Да уж, будьте любезны, — в тон поддакнул Илья.

— Мне нужен не просто портрет, Илья, — бросил банкир, нахмурившись. — Мне нужна серия портретов Артема.

— Серия портретов? — как попугай повторил Илья. У него начала болеть голова. Вернее, часть головы. В левый висок словно вворачивали шуруп. Каждое сказанное слово отдавалось болью, заполняло левую часть головы, свербило, и Илья решил молчать, предоставив банкиру самому выпутываться. Раз слово сказано, пусть продолжает.

— Да, именно так. Я прошу вас написать Артема.., в разном возрасте. У вас богатое воображение, и вы, я думаю, легко представите мальчика, допустим, десятилетним.

Илья обескураженно слушал банкира. Нормальный ли он?

— Воображение нарисует вам его подростком. Ведь человек меняется не враз, постепенно. Основные черты лица сохраняются. Потом… Я хотел бы увидеть своего сына студентом…

Илья покрылся гусиной кожей. Он все больше укреплялся в мысли, что беседует с сумасшедшим. Но при всей нелепости заказа Игорь Львович говорил столь твердо и убежденно, что Илья, невзирая на внутренний протест, продолжал сидеть и слушать заказчика. Он представил галерею портретов человека, которого нет. Смена характера, развитие интеллекта. Перемены, которые никогда не произойдут. Привычки, которые никогда не сложатся.

Воображение нарисовало ему комнату, задрапированную тяжелой тканью. Комнату, куда не проникает дневной свет, этакое мини-загробное царство. И только искусственное освещение открывает взору портреты человека, тело которого давно принадлежит земле. А его бесприютная душа, возможно, не может дождаться нового воплощения, поскольку привязана к этой комнате, к этим портретам, к этой чрезмерной скорби. Брр…

Между тем банкир продолжал говорить все тем же негромким, но убедительным голосом, и шуруп в висок художника кто-то невидимый продолжал ввинчивать, и левая половина головы горела.

— Это все так неожиданно для меня, — наконец перебил банкира Илья и поднялся. — Боюсь, рано говорить о серии портретов. Нужно хотя бы один сделать…

— Да, я вас понимаю. — Игорь Львович поднялся вслед за художником. — Дома вы спокойно обдумаете мое предложение. Я заеду к вам.

Банкир проводил художника до крыльца. У ворот Илью уже поджидал шофер и машина Каштановых. Художник снова не стал возражать, хотя в нем таки шевельнулось желание уехать на общественном транспорте.

* * *

— Именно поэтому мы не хотим никаких разговоров по парам и тому подобного. Пусть все останется как было, — закончила свою речь Анастасия и взглянула на собравшихся. Все трое смотрели на нее. Саша — одобрительно, Вадим — с непонятными искорками в глазах, а Миша — с недоверием.

— Ну что ж, обстановка яснее ясного, — усмехнулся Вадим и подмигнул Мише. — Мы значит, их катаем, катаем…

— А они расплачиваться не хотят, — закончил за друга Миша.

Повисло неловкое молчание. Было непонятно, смеяться шутке или же это вовсе не шутка, а…

Впрочем, додумать им не дали, машина сорвалась с места, ветер ворвался в салон вместе с музыкой и через минуту возникшая было неловкость ушла без следа.

— Есть предложение! — заявила Настя, озорно поблескивая в темноте белками глаз.

— Это уже интересно, — протяжно отозвался сзади Миша. — Чего такого интересненького предложат нам дамы?

— Я предлагаю отметить мое поступление в академию. Сегодня я зачислена на актерское отделение Академии искусств! И намереваюсь стать великой актрисой!

— Ты же вроде говорила, что мечтаешь стать журналисткой?

— Я пошутила, — отрезала Настя.

На набережной гремела музыка. Выпитое шампанское тут же ударило в голову. Насте хотелось смеяться, прыгать, скакать. Обнять весь мир. Она остается в этом городе! Она победила! Чувство безграничной свободы, обрушившееся на нее так внезапно, опьяняло больше вина. Она не знала, чем наградить себя за долгие годы послушания. Она потащила ребят танцевать, но этого ей показалось мало и, подбежав к фонтану, она встала на парапет и, в чем была, прыгнула в воду.