Че Гевара. Важна только Революция - Джон Ли Андерсон

Эрнесто утверждал, что решения об изоляции больных должны приниматься более взвешенно. Альберто пытался объяснить, что случай этой девушки безнадежен и она крайне заразна. В доказательство он воткнул в один из пораженных участков на спине ничего не подозревающей девушки длинную иглу. Бедняжка даже ничего не почувствовала. «С торжествующей улыбкой я обернулся к Эрнесто, но встретил такой ледяной взгляд, что улыбка тут же сползла с моего лица. Будущий Че резко приказал мне: "Вели ей уйти!" И, когда пациентка вышла, я прочитал на лице друга еле сдерживаемый гнев… Прежде я никогда не видел Гевару таким. Мне пришлось выдержать целую бурю упреков. "Петисо, — сказал он мне, — я никогда не думал, что ты можешь стать до такой степени бесчувственным. Ты только что обманул эту девушку, лишь бы покичиться своим знанием!"» В конце концов Гранадо удалось аргументировать свою позицию, и друзья помирились. Инцидент был исчерпан, хотя и не забыт.

Проведя несколько дней в лепрозории, Эрнесто снова засобирался в путь. Он принял решение совершить путешествие более дальнее, чем думал вначале: теперь он «лелеял планы» доехать до отдаленных и малопосещаемых северных и крайних западных провинций. Гевара уговорил Альберто, у которого был мотоцикл, сопровождать его на первом отрезке пути.

Друзья отправились в дорогу, и Петисо на своем мотоцикле вез Пелао на буксире. Велосипед был привязан к мотоциклу веревкой, она все время рвалась, и через некоторое время молодые люди решили, что Эрнесто продолжит путь один. Альберто развернулся и поехал назад в Сан-Франсиско-дель-Чаньяр, а Эрнесто сделал в дневнике запись: «Мы обнялись, но не слишком крепко, и я глядел ему вслед, пока Альберто, помахав мне рукой на прощанье, не скрылся из виду; на своем мотоцикле он был похож на рыцаря».

Не встретив никаких трудностей, Эрнесто переехал через «окрашенную серебром землю» Салинас-Грандес, аргентинскую Сахару, и прибыл в небольшой городок Лорето. Там на одну ночь его приютили местные полицейские. Узнав, что он студент-медик, стражи порядка стали упрашивать его стать врачом в их городке — поскольку доктора там вообще не было. Но в тот момент Гевара и думать не хотел ни о чем подобном и вскоре снова отправился в путь.

В Сантьяго-дель-Эстеро, главном городе провинции, у него взял интервью корреспондент газеты «Тукуман дейли». «Первая в жизни статья обо мне», — с ликованием записал Эрнесто в дневнике и направился к Тукуману, следующему городу в северном направлении. По дороге, когда Эрнесто в очередной раз ремонтировал проколотую шину, он познакомился с еще одним странствующим рабочим, и у них опять завязался разговор.

«Этот человек возвращался со сбора хлопка в Чако и, побродяжничав некоторое время, намеревался устроиться собирать виноград в Сан-Хуане. Когда он услышал о моем намерении проехать по нескольким провинциям и понял, что все это делается только удовольствия ради, он обхватил голову руками и в отчаянии воскликнул: "Боже мой, столько усилий — и всё просто так!"»

Вряд ли Эрнесто сумел толком объяснить бродяге, зачем ему нужно путешествовать, разве что не раз повторил, что хочет посмотреть страну. Но слова этого человека заставили его задуматься. Если раньше в дневнике Гевара просто пересказывал факты и словоохотливо описывал события, расцвечивая эти описания разными байками, то теперь стал глубже анализировать себя и свои ощущения.

Добравшись до лесистого региона к северу от Тукумана, по дороге в Сальту, Эрнесто остановился, слез с велосипеда и углубился в густые заросли. Там он ощутил чувство единения с окружающей природой. Впоследствии он написал: «Мне кажется, во мне созрело нечто, что росло уже давно, и это — ненависть к цивилизации».

В тот же день Гевара встретил мотоциклиста, ехавшего на новехоньком «харли-девидсоне», и тот предложил подвезти его на веревке. Памятуя о недавних неприятностях с веревкой, Эрнесто отказался, но, прежде чем разъехаться в разные концы, они выпили вместе кофе. Несколько часов спустя, прибыв в ближайший город, Гевара увидел, как тот самый «харли-девидсон» снимают с грузовика. Ему сказали, что мотоциклист погиб. Это событие и то, что он чудом избежал той же судьбы, вызвало новую волну размышлений.

«Смерть этого мотоциклиста вряд ли потрясет множество людей, но, когда осознаешь, что человек идет навстречу опасности, не имея ни малейших героических целей, и может умереть просто на повороте дороги, никем не замеченный, думается, что этот безвестный искатель приключений находится во власти какой-то суицидальной горячки».

В Сальте Эрнесто явился в больницу, представился студентом-медиком и попросил ночлега. Его пустили спать на сиденье в грузовике. Там он «почивал как царь», пока рано утром его не разбудил водитель машины. Переждав проливной дождь, Гевара под шум капель, падающих с ярко-зеленой листвы, отправился в направлении Жужуя, самого северного города Аргентины.

В Жужуе, «чтобы узнать, чего стоит местное гостеприимство», он пришел в больницу и снова воспользовался «верительными грамотами» студента-медика, дабы получить постель. Его пустили переночевать, но только после того, как он повытаскивал вшей с головы индейского мальчика.

Это была самая северная точка, до которой Эрнесто добрался в своем путешествии. Он поехал бы и дальше, прямо до границы с Боливией, но, как он написал отцу, «из-за нескольких речных наводнений и действующего вулкана путешествиям в этом регионе настали кранты». К тому же в университете вскоре начинался новый семестр.

Гевара вернулся в Сальту и снова пришел в больницу. Сотрудники стали расспрашивать его, что он увидел за время своей поездки. Это навело молодого человека на размышления. «И правда, что же я вижу на самом деле? Меня не кормят всякой ерундой, как туристов, и мне странно видеть в рекламных проспектах достопримечательности Жужуя. Нет, страну так не узнаешь и жизнь ее не поймешь. Это роскошный фасад, а настоящая ее душа — это страждущие в больницах, арестанты в полицейских участках, это беспокойные прохожие, которых видишь, когда волнуется и вздувается Рио-Гранде».

Впервые в жизни Эрнесто ощутил резкие противоречия, свойственные его стране: он пересек водораздел между перенесенной сюда европейской культурой, которая тоже была «его», и забытой, отсталой «исконностью» ее глубинки. По мнению Эрнесто, облик Аргентины как государства сводился к внешнему лоску, «роскошному фасаду», за которым скрывалась истинная «душа» страны, и душа эта была больной и гниющей.

Несправедливость, окружающая людей — прокаженных, странствующих рабочих, арестантов, пациентов больницы, — которые оказались выброшены на обочину жизни и с которыми он подружился за время своего путешествия, свидетельствовала о скрытом «неспокойствии» региона, лежащего «ниже Рио-Гранде». Эти загадочные ссылки на Рио-Гранде — ее нет среди рек, которые он пересек во время поездки, — могут быть весьма существенны, так как речь, видимо, идет о реке, которая долгое время была своего рода политическим символом, разделительной линией между богатым Севером и бедным Югом: между Мексикой и США. Если эта догадка верна, то вот первый проблеск идей, которые овладеют Геварой позже: о том, что именно США, с их неоколониализмом и извечной эксплуатацией, виновны в том, что его родина пребывает в столь плачевном состоянии.