И снова мир - Михаил Васечко

передохнуть, присев на лавку. Сделав пару глубоких вздохов, он закурил трубку.

– Брат, доброе утро, не подскажете, как выйти к пляжу?

Хочсон откашлялся, после чего взглянул на молодого человека, облокотившегося о перила лестницы, выходящей на соседнюю улицу.

– По этой лестнице надо спуститься и идти в западном направлении, должен будешь услышать песни. – Вытащив изо рта трубку, Хочсон достал из кармана своего потёртого макинтоша ингалятор и, сделав вдох, вновь закурил.

– Совмещаете приятное с полезным?

– А, так ты всё ещё здесь, Джими Хендрикс?

– Если вы о моих волосах, то это дань уважения славному прошлому Сан-Франциско. – Молодой человек демонстративно погладил свои пушистые волосы. На мокрой футболке хиппи красовалось изображение пацифика.

– Да, у этого города было славное прошлое.

– Вот и я о том же, сейчас это всего лишь мода, а тогда, в шестидесятые, семидесятые, это было нечто большее!

– Я ведь тоже когда-то хипповал.

– Вы? Не может быть, – рассмеялся молодой человек, наречённый Хендриксом.

Докурив трубку, Хочсон стряхнул пепел в мешок с мусором, после чего убрал трубку в карман.

– Знавал многих выдающихся людей.

– Вот даже как! – с иронией в голосе произнёс Хендрикс.

– Молодые смеются над нами, стариками. Проходит время, и над ними начинают смеяться их дети. Так всегда было, и я был таким же, как ты, беззаботным юношей, мечтающим об островах и дивных девах.

– Сейчас я мечтаю о косячке, брат.

– Будь с этим поосторожней, легче начать, чем кончить, а кончить можно совсем плохо.

– Как вас зовут?

– Меня зовут Том, Том Хочсон.

– А меня вы можете называть Хендриксом, мне понравилось такое сравнение, брат. – Парень протянул старику руку, и тот пожал её.

– Как вы пришли к этому движению? – поинтересовался парень.

– Благодаря своим родителям, они у меня были пацифисты, эксгибиционисты, хиппи и просто придурки, и при всём при этом я любил их. Таскали меня повсюду за собой с малых лет. А позже, когда повзрослел, я сделал первую в своей жизни вылазку. Отправился к мечте всей своей жизни.

– Вы посетили Гоа.

– А ты догадливый.

– Интуиция – мой конёк.

– Да, я посетил государство хиппи, курил трубку мира под большим баньяном, учился гадать на картах Таро и общался с богами Мо.

– С кем, с кем?

– Мы называли их обиталище облаком. Накурившись гашиша, мы проваливались в лоно храма Мо и индуистские боги давали нам сакральные знания. Удивительно то, что эстафетную палочку хиппи подхватили у немцев. Прям как косяк по кругу, никто ведь не знает, кто там дальше, хороший или плохой.

– Брат, а вы не дадите мне того самого табака, который находился в вашей трубке? Я надеюсь, он у вас ещё остался.

Не обращая внимания на ухмылку молодого хиппи, Хочсон продолжил свой рассказ.

– Нам не верили, как и ты сейчас не веришь. А потом мои друзья решили организовать массовые протесты против войны во Вьетнаме, мы ведь за мир боролись.

– А вы себя неплохо там показали.

– Неплохо, не то слово, мы дали этим засранцам понять, что мы сила! Правительство испугалось и, поняв с чем имеет дело, принялось за дело.

– Физическое устранение?

– Бог с тобой, убить проще всего, но им тоже необходимо было познать суть Мо. Они заключили с самыми просвещёнными контракт.

– И самые просвещённые продали душу дьяволу?

– Можно и так сказать. Разработали систему, которая способна искоренять избранных, уничтожать критическое мнение, таким образом, закрыли на семь замков двери в Божий храм.

– Храм Мо?

– Именно.

– Так что там насчёт табака?

– Я думал, ты шутишь.

– Нисколько.

Том вытащил из мусорного мешка смятый целлофановый пакет, насыпав в него табака. Хендрикс взял кулёк и, отблагодарив старика за угощение, направился в сторону пляжа.

Фестиваль уже давно закончился, циклон разогнал последних певцов, и на побережье остались самые стойкие и отвязные ребята. Накрывшись тентом, несколько молодых людей распевали песню под аккомпанемент разноцветной гитары.

Когда отправляетесь в Сан-Франциско,

Не забывайте о цветах в своих волосах,

Ведь летом в Сан-Франциско

Вы и сами превращаетесь в хиппи.

Хендрикс аккуратно обошёл тент, встав напротив хиппи, он запел:

Раз уж собрался в Сан-Франциско,

Летом тебя постигнет та же учесть, что и меня.

Остальные поддержали Хендрикса и запели теперь уже вместе с ним в унисон:

Ты превратишься в хиппи!

– Залезай к нам, чего стоишь, мокнешь, – сказала рыжеволосая девушка, играющая на шестиструнной гитаре.

– Да я уже промок до нитки, собственно говоря, мне теперь всё равно. Приехал впервые в Сан-Франциско, и тут такая погода…

– Брат, полезай скорей под тент, ты не один такой. Видишь, погода ничуточки не испортила нам настроение, – пригласил Хендрикса под тент улыбчивый афроамериканец.

– Что же, пожалуй, воспользуюсь вашим гостеприимством.

Хендрикс залез под тент, немного оживив сонных хиппи.

– Сколько вас здесь?

– Десять человек, – откликнулся голос из-за спины.

– Фрида, Торопов, Мориссон, Меркуцио, Айзек, Ли, Тхакур, Янсен, Фернандо и Джани… Джани. Эй, Джани, скажи, как произнести твою фамилию правильно?

– Джанибеков. А имя сказать?

– Я думаю, фамилии будет достаточно. У него имя длиннее, чем его фамилия, – рапортовал афроамериканец.

– Мы называем его просто Джани, – улыбнулась гитаристка.

– Жаль, что на фестиваль не успел, тут столько всего было, – разочарованно произнёс Джанибеков, переживая за гостя.

– Ткали самый большой в мире ковёр из цветов, привезённых из всех частей света. Устраивали конкурс фриков. Популярные певцы исполняли свои лучшие песни, знаменитые архитекторы строили песочные замки. А по ночам начиналось самое интересное, танцы под музыку уличных барабанщиков, – эмоционально рассказывала рыжеволосая гитаристка.

– Надеюсь, у меня ещё будет возможность насладиться этим воочию, – с дрожью в голосе произнёс помрачневший Хендрикс.

Почувствовав волнение, исходящее от нового постояльца их скромного ночлега, девушка заиграла на гитаре мелодию, которая заметно подействовала на Хендрикса – он немного оживился и, кажется, начал понемногу приходить в себя.

– Если бы я знала, что мой рассказ о фестивале так подействует на тебя…

– О, здесь вы совсем ни при чём, – Хендрикс всматривался в волны, неистово бьющие о песчаный берег.

– Что ты хочешь в них разглядеть, чудак? – вновь заговорил афроамериканец.

– А ты сам внимательно посмотри. – Хендрикс направил указательный палец в сторону появившегося из пучины голубого света.

В скором времени показался фюзеляж подводной лодки, походившей на блюдце, которая всплыла из-под воды. Афроамериканец обомлел, Джанибеков стал будить остальных, но Фрида продолжала играть на гитаре так, как будто ничего не происходит. Тент был сброшен, и хиппи стремительно покинули пляж. На берегу остались лишь рыжеволосая гитаристка Фрида и