Волки Аракана. Книга 4. Сын пирата - Юрий Волошин

Противные ветры не давали кораблям быстро подойти к устью большой реки. Пришлось пять дней лавировать, прежде чем показались низменные берега, поросшие буйной растительностью и пестревшие селениями и городками, прятавшимися в тени кокосовых пальм и мангровых зарослей. Капитан знал эти места и осторожно проводил суда, минуя песчаные бары и отмели, не обозначенные ни на одной карте. Он вторые сутки не спускался в каюту и не доверял помощнику вести суда. Ночью пришлось стать на якоря, так как плавание в это время года было далеко не легким делом. Опасности подстерегали на каждом шагу. Лишь утром, пройдя совсем немного миль, друзья увидели форты небольшой крепости Сириама. - Господин, готовь пушку, прибыли! - Капитан радостно смотрел в глаза Пьеру, довольный успешным завершением похода. Радостными криками туземная команда и белые господа огласили окрестности. Пьер бросился к пушке, раздувая фитиль. Она грохнула, салютуя городу и крепости. Скоро от форта отделилось облачко дыма, прогрохотал отдаленный выстрел, и шлюпка от причала понеслась к кораблям. На ней развевался португальский флаг. Гребцы лихо причалили к выброшенному трапу, двое португальцев поднялись на палубу и приветствовали прибывших галантными поклонами, подметая перьями шляп палубные доски. - Приветствуем вас, сеньоры, в порту славного порта и города Сириама! На берегу вас уже ожидают. Правитель с помощниками и духовенством с нетерпением хотят вас увидеть. Какие новости от вице-короля? - Пока, кроме привета и пожеланий, ничем обрадовать вас не можем, сеньоры, - ответил Фернан, которому было поручено вести переговоры. - Лично от нас вы получите немного оружия и огневого припаса. Остальное прибудет после, когда у вице-короля найдется достаточно средств и кораблей, сеньоры. - Мы очень сожалеем, сеньоры, что нам пока нет настоящей помощи из Гоа, но даже и то, что прибыли вы, очень показательно. Это может послужить толчком для других, - говоривший португалец был учтив и вежлив. Он представился как дон Перейру. Это был приятный на вид мужчина лет сорока с почти черной бородкой и залихватскими усами. Дорогой эфес шпаги кокетливо выглядывал из-за полы расшитого шелками камзола. Он был высок, статен, голову держал гордо, прямо глядел на собеседников своими карими большими глазами под чуть приподнятыми бровями. Другой португалец представился попроще: - Сеньор Диегу, господа. Любите и жалуйте. Начальник артиллерии форта. - Очень рады с вами познакомиться, сеньоры, - ответил за всех Фернан. Он вопросительно глянул на дона Перейру, как бы испрашивая дальнейших распоряжений. Тот тут же понял его немой вопрос, радушно сделал жест рукой: - Прошу, сеньоры, в шлюпку. Вас тотчас доставят на берег. Вас с нетерпением ждут. Прошу! Все спустились в шлюпку, и темнокожие гребцы плавно отвалили. Еще издали Пьер узнал капитана Эжена. Тот стоял на самом краю причала. Он, конечно же, изменился, постарел, располнел немного, поседел, но в основном остался почти таким же, как и двадцать лет назад. Пьер заволновался, к горлу подкатил комок, мешавший дышать и говорить. Он только указал рукой на толпу встречавших своему сыну и сказал: - Капитан Эжен встречает нас, сынок. Вот мой вдохновитель и учитель. Эжен посмотрел на старинного друга отца и даже разочаровался в нем. Он ожидал увидать бравого солдата, моряка, силача, бойца, широкоплечего и грозного. А перед ним стоял на пристани человек среднего роста, хотя и богато одетый, но выглядевший совсем не молодым. - Приветствую вас, мои друзья! - кричал Эжен-старший растроганным голосом, растопырив руки для объятий. - Как хорошо получилось, что Гардан принял зов и вы откликнулись на мое приглашение! О, Пьер, дорогой! Ты почти не изменился! Как радостно мне всех вас видеть. А где же сам чудотворец Гардан? Почему не приехал? - Капитан! - голос Пьера срывался от волнения, он с трудом заставлял себя произносить слова. - Безумно рад, капитан, безумно! Сколько лет не виделись! А Гардан должен быть следом, я расскажу - Да, Пьер, годы идут, но погоди, я еще не обнял Фернана. Привет, старина! Вот уж не ожидал тебя увидеть, но Бог смилостивился и послал мне такую радость под конец жизни. - Что ты, капитан! Ты еще очень хорошо выглядишь! Здравствуй, мой капитан! Они обнялись, расцеловались, и Эжен-младший заметил слезы на глазах капитана. Он и сам был растроган такой нежной встречей и никак не мог представить, что среди мужчин, храбрых, смелых, прошедших множество опаснейших моментов, могут оказаться такие глубокие и сильные чувства. Когда волнение первых минут встречи несколько поубавилось, Пьер тронул капитана за руку и сказал: - Позволь, капитан, представить тебе моего друга Армана. Мы помучались с ним в плену у арабов и в странствиях по африканским горам и пустыням. Он человек добрый, веселый и надежный, и я рад, что он согласился сопровождать нас. - Приветствую твоего друга, уверен, что он станет и моим. - Капитан обнял бродячего актера. - А что это за юноша, так похожий на тебя тогдашнего, Пьер? - Да, капитан, это мой первенец. Этого юношу зовут в твою честь Эженом. Эжен, пожми руку прославленному капитану и отличному человеку. - Я так и знал, что ты самый преданный и чуткий человек из всех, когда либо плававших под моим началом, Пьер. Однако сын у тебя просто загляденье! Ну, здравствуй, юноша! Приветствую тебя в наших владениях. Надеюсь, ты тут найдешь себе занятие по душе. Поздравляю с прибытием. Дай я тебя поцелую! Он с чувством расцеловал парня, вытер слезу кончиком платка, вздохнул, как показалось Эжену, горестно. Он не утерпел и спросил: - Вы расстроены, сударь? Простите, если этому способствовал я, хоть и невольно. - Да, юноша, тому виновник ты. Дело в том, друзья, что я совсем недавно, три года назад, потерял всю свою семью. Жена и двое детей умерли от холеры, и теперь я совершенно один, конечно, если не считать родственников жены. И ты, Эжен, мне напомнил моих детей. Старший был бы тебе ровесником. Вот так, мои друзья. Но что же мы тут стоим? Пора предстать пред очами нашего правителя. Толпой все двинулись вверх по склону к городу. Темнокожие туземцы с любопытством взирали на встречу старых друзей, для них это было необычное зрелище. Эжен уже успел оглядеться вокруг. Всюду были группы людей, занимавшихся каким-нибудь делом. Вдали стучали молотки и топоры плотников, строящих на верфи судно, каменщики укрепляли стены крепости, рыбаки перетаскивали улов на берег, а повозки, запряженные мулами и волами, постоянно перемещались по припортовой территории туда и сюда, развозя поклажу. Было видно, что молодое королевство серьезно готовится к чему-то очень важному и бросает на это все силы. Толпа прошла через мощные ворота крепости, поднялась до каменного дома, построенного в колониальном стиле, где их встречал человек моложавого вида с непокрытой головой и весьма скромно одетый. Его темные волосы длиной до плеч слегка вились, усы и бородка были аккуратно подстрижены, шпага в простых ножнах скребла каменные плиты пола. - Прошу долгожданных гостей в мои апартаменты! - радушным жестом приветствовал он прибывших. - Проходите, стол уже давно вас ждет. Ваше судно мы заметили давно, так что сумели приготовиться, сеньоры. Прошу! - Это и есть самый главный здесь человек, - шепнул Пьеру капитан. - Он португалец, зовут его Фелипе де Бриту. Местные жители называют его Маун Зинга, мы же именуем просто правителем. Иногда, вроде как в шутку, величаем королем. Он способен осыпать вас золотом с ног до головы, если вы поможете одержать победу в схватке с араканцами. Пьер с интересом поглядывал на этого человека. Он искал в нем признаки авантюризма, злобы и жадности, но ничего подобного обнаружить не мог. Черты лица Маун Зинга казались приятными и не внушали никакого опасения. И молодому Эжену он сразу внушил уважение и почтение, хотя лет тому было не более сорока. Он был чуть моложе отца, как казалось юноше. Гости и приглашенные расселись за столом, и монские девушки проворно стали разносить местные и португальские яства на красивых китайских фарфоровых блюдах. Эжену все было интересно, ново, занимательно и чудно. И полуголые девушки тут же взволновали его юную душу, заставляя сердце бешено колотиться в груди. А те уже заметили смазливого феринджи, как здесь называли португальцев и вообще всех европейцев. Они приветливо и призывно улыбались ему, строили глазки, соблазнительно вертелись перед ним, и Эжен едва мог усидеть на месте. Он весь обливался потом, нетерпеливо ерзал, пытаясь смирить вожделение. На него даже обратил внимание отец Бове, монах-иезуит, восседавший за столом и внимательно вслушивавшийся в разговоры. Эжен покраснел, уткнулся в тарелку и занялся грудкой какой-то птицы, зажаренной и залитой жгучим местным соусом. Но слух его чутко ловил шелест коротких юбочек миленьких девушек, и еда, казалось, сама поглощалась, не принося никакого удовольствия. А за столом своим чередом велась серьезная беседа. - Сеньоры, - говорил де Бриту, - вы прибыли как раз в самое нужное время. До меня дошли слухи, что король Аракана готовит поход на меня, вернее, на наше королевство. И каждый опытный солдат теперь на особом счету. Их у меня не так уж много, и двух сотен не наберется, так что вам придется показать себя в деле в ближайшее же время. А мой друг Эжен говорил, что таких воинов даже он никогда не видел. - Мы готовы ко всему, сеньор де Бриту, - ответил Фернан, ибо Пьер и Арман плохо понимали португальский язык. - Для этого мы и прибыли сюда. - Отражение нападения араканцев должно стать поворотным моментом в нашей истории, а для вас оно будет источником преизряднейшего пополнения ваших карманов. Они у вас, я думаю, изрядно истощились за время путешествия. Небольшой аванс для каждого готов, а после победы получите столько, что хватит вашим внукам и правнукам. А пока насыщайтесь, развлекайтесь. Наши женщины весьма любвеобильны и не оставят столь знатных сеньоров без своего внимания, - с этими словами де Бриту лукаво обвел глазами собравшееся общество. Поздно вечером, при свете факелов и фонарей, вновь прибывших определили по домам, где они быстро погрузились в сон, приятный после столь бурно проведенного дня. Один Эжен никак не мог заснуть. Танцы прелестных юных дев так возбудили его, что сон никак не приходил, и лишь лукавые глаза и соблазнительные формы грезились ему почти наяву.