Багдадская встреча - Агата Кристи

Виктория радостно пробормотала в ответ: «Ах, что вы, миссисКлиппс, вы слишком добры», – паровоз напоследок издал самый оглушительныйпредсмертный вопль, и поезд медленно отошел от перрона.

С вокзала в гостиницу Виктория вернулась на такси, так какпонятия не имела, как добираться иначе, и спросить было не у кого.

Приехав, взбежала наверх в свою комнату и распечаталаконверт. Там оказалось несколько пар нейлоновых чулок.

В другое время Виктория пришла бы в восторг – нейлоновыечулки были ей, как правило, не по карману. Однако сейчас она мечтала онебольшой денежной сумме. Но, как видно, деликатность не позволила миссисКлиппс вложить в конверт бумажку в пять динаров. Гори она огнем, этаделикатность…

Ну, да ладно, зато завтра она увидит Эдварда. Викторияразделась, забралась в постель и через пять минут уже спала крепким сном. Ейснилось, что она на аэродроме встречает Эдварда, но его не пускает к ней девицав очках – ухватила за шею и держит, а самолет начинает медленно идти на разбег.

Когда Виктория проснулась, было ослепительное солнечноеутро. Она оделась и вышла на балкон, тянущийся во всю длину здания. Неподалекуспиной к ней сидел в кресле какой-то господин с седыми локонами, ниспадающимина красный мускулистый затылок. Когда господин повернул голову, Викторияувидела его профиль и с удивлением узнала сэра Руперта Крофтона Ли. Почему,собственно, это ее так удивило, она, пожалуй, затруднилась бы объяснить. Можетбыть, она в глубине души была уверена, что важные лица, вроде сэра Руперта,останавливаются не в гостиницах, а в посольстве. Но факт таков, что вот онсидит на балконе и не отрываясь смотрит на реку Тигр. У него даже бинокль присебе, висит на подлокотнике кресла. Виктория подумала, что он, наверно,наблюдает за птицами.[76]

У нее был когда-то один знакомый, увлекался птицами, онадаже находила его сначала привлекательным и несколько раз ездила с ним навыходные по диким местам, где надо было часами не двигаясь стоять в заболоченномлесу или на ледяном ветру ради счастья лицезреть в бинокль какую-нибудьнеприглядную пичугу на отдаленном дереве, сильно уступающую красотой, попонятиям Виктории, обыкновенному дрозду или зяблику.

Виктория спустилась по лестнице и на террасе между корпусаминаткнулась на Маркуса Тио.

– У вас тут, оказывается, живет сэр Руперт Крофтон Ли, –сказала она ему.

– О да, – сияя, ответил Маркус. – Такой прекрасный человек!

– Вы с ним хорошо знакомы?

– Нет, только познакомились. Мистер Шривенхем, что изБританского посольства, привез его к нам вчера вечером. Тоже очень прекрасныйчеловек, мистер Шривенхем. С ним я знаком хорошо.

Садясь завтракать, Виктория думала о том, что на свете нет,должно быть, человека, которого Маркус не назвал бы «очень прекрасным».Удивительно щедрая натура.

После завтрака она отправилась на розыски «Масличной ветви».Рожденная и выросшая на улицах Лондона, Виктория не могла себе представить, кактрудно отыскать нужный адрес в городе, подобном Багдаду. Поняла она это, толькокогда приступила к поискам.

При выходе из гостиницы она снова столкнулась с Маркусом испросила у него, как добраться до музея.

– Это очень прекрасный музей, – с широкой улыбкой заверил ееМаркус. – Там много-много замечательных старых вещей. Я, правда, сам в нем небывал. Но у меня есть друзья, много друзей археологов, они всегдаостанавливаются здесь, когда проезжают через Багдад на раскопки. Мистер Бейкер– мистер Ричард Бейкер, знаете его? И профессор Колзмен. И профессор ПонсфутДжонс. И мистер и миссис Мак-Интайр. Они все останавливаются в отеле «Тио». Моидрузья. И они мне рассказывали про музей. Много-много интересного.

– А где он находится и как туда добраться?

– Надо идти по улице Рашид, далеко идти, мимо поворота намост Фейсала и мимо Банковской улицы – знаете Банковскую улицу?

– Я ничего тут не знаю, – сказала Виктория.

– А потом будет еще одна улица, тоже ведет к мосту, и музейкак раз на ней, по правой стороне. Спросите там мистера Бетуна Эванса, он даетпояснение по-английски, прекрасный человек. И жена его, она тоже оченьпрекрасный человек, приехала сюда во время войны как сержант транспортнойслужбы. Очень, очень прекрасная женщина.

– Мне вообще-то не в музей нужно. Я хочу найти однуорганизацию вроде клуба, называется «Масличная ветвь».

– Если вы хотите маслин, у меня есть самые лучшие маслинывысшего качества, – сказал Маркус. – Их держат специально для меня, для отеля«Тио». Посмотрите, сегодня же вечером пришлю к вашему столику.

– Спасибо большое, – ответила Виктория и удрала от негоискать улицу Рашид.

– Пойдете налево! – крикнул ей в спину Маркус. – Не направо,а налево! Но до музея далеко. Лучше взять такси.

– А таксист будет знать, где «Масличная ветвь»?

– Нет, они не знают, где что. Им надо говорить: налево,направо, вперед, стоп, – тогда довезут.

– Раз так, я лучше пойду пешком.

Виктория вышла на улицу Рашид и повернула влево.

Багдад оказался совсем не такой, как она представляла.Оживленная главная улица кишела людьми, автомобили яростно гудели, в витринахлежали европейские товары, прохожие то и дело, громко откашлявшись, плевали наземлю. Одеты они были не на сказочный восточный лад, а почти все – более илименее по-европейски, в старые, даже драные армейские или летчицкие гимнастерки,в разномастной толпе терялись редкие черные фигуры женщин с завешенными лицами,шаркающие по тротуару в туфлях без задников. Жалобно просили милостыню нищенки– матери с чумазыми младенцами на руках. Асфальт под ногами был неровный, спровалами.

Виктория шла все дальше и дальше. Она вдруг почувствовала себячужой, одинокой, затерянной вдали от дома. Такова оборотная сторона путешествийв дальние страны, не чарующая, а отпугивающая.

Наконец показался мост Фейсала. Виктория, не сворачивая нанего, прошла дальше. Хоть и растерянная, она начала понемногу обращать вниманиена причудливый подбор товаров в витринах: детские пинетки и вязаные ползунки,зубная паста и косметика, электрические фонарики и фарфоровые чашки с блюдцами– и все вперемешку в одной витрине. Виктория постепенно подпала под очарованиеэтой фантастической смеси товаров со всего света, на любой самый замысловатыйвкус разноязыких жителей восточного города.