Клуб желаний - Ким Стрикленд

В тот день в школьной столовой, услышав от новенькой сердитое «Я не голодна», Линдси решила, что та станет ценным приобретением для ее группы. Но подобный напор, как оказалось, был совершенно не в характере Клаудии, и позже всякий раз, когда Клаудия отказывалась постоять за себя, Линдси не скрывала разочарования.

За «звездным» мужским столом разгорелся бой — ребята обстреливали друг друга из трубочек жеваной бумагой. Клаудия какое-то время наблюдала за ними, надеясь, что битва уляжется сама собой. Не улеглась. И Генри, как на грех, на другом конце зала разбирался с второклассниками, затеявшими ссору, — вероятно, из-за сладкого.

А старшие уже вели огонь по другим столам — по «звездному» девчачьему и по столу изгоев; те готовились дать отпор. Клаудия шагнула в их сторону, мальчишки заметили ее маневр и принялись подталкивать друг друга локтями. Может, теперь угомонятся.

Один из парней (он сидел спиной к Клаудии) как раз прицеливался. Другой, не сводя с Клаудии глаз, наклонился и что-то ему сказал, предупредил, конечно. Тот все же стрельнул и попал в рюкзак на столе изгоев.

— Эй, эй! Ну-ка, прекра… — начала было Клаудия.

Ответный выстрел со стороны неприятелей угодил прямо ей в лоб. Оба стола радостно загоготали.

— Все, успокоились! — отходя, сказала Клаудия.

Но бой и так уже затих. Ничто так не сближает противников, как появление общего врага.

Холст не поддавался. Хоть тресни. Тяжелый, громоздкий — руки отрываются! Совершенно не то, с чем Джил привыкла иметь дело, и терпение ее было на исходе. Этому полотну суждено было стать главным украшением, гвоздем выставки, и ей хотелось сделать его необъятным в буквальном смысле слова. Джил никогда еще не работала с холстами таких размеров, он еле уместился на полу ее студии. Пришлось раздвинуть, рассовать по углам всю мебель. Когда она одолеет эту громадину, надо будет еще повесить ее на заднюю стену, чтоб расписать.

Ползая вокруг холста на коленях, Джил еще раз дернула его и наконец уселась по-турецки, не выпуская из рук плоскогубцев с зажатым в них краем тяжелого холста.

Нет, без помощника здесь не обойтись. Одному человеку не под силу растянуть такой гигантский холст, хотя Джил и предпочла бы управиться в одиночку. Надо позвать кого-нибудь из соседей. Времени это займет немного — всего-то и осталось закрепить в нескольких местах. Ну почему для нее просить о помощи — нож острый? Джил окинула взглядом топорщившийся холст. Если дело и дальше так пойдет, зрители решат, что здесь потрудился зеленый первокурсник. Джил выпустила плоскогубцы и поднялась на ноги.

В холле, куда выходила студия, все двери были закрыты. Не многие могут позволить себе роскошь находиться днем, как Джил, дома. Почти все в это время где-нибудь вкалывают, за исключением супругов-скульпторов из большой мастерской на первом этаже. Искусство — их хлеб. Так и Джил зарабатывает на жизнь искусством. Она только живет за счет своего трастового фонда. Позволяет себе такую роскошь. Джил походя стукнула в несколько дверей и, заранее уверенная в бессмысленности затеи, не дожидаясь ответа, пошла вниз по черной лестнице. Вот незадача. Похоже, и в самом деле ни живой души. Что ж делать-то? Кровь из носу, а сегодня холст нужно натянуть на подрамник и загрунтовать, тогда она сможет начать работать. Чтобы закончить вещицу такого размерчика, потребуется время. Сейчас самое начало февраля, а выставка откроется не раньше третьей недели марта. Вроде бы времени навалом, а фактически — всего шесть недель.

Грета, владелица галереи «Одиннадцатый дом», где выставлялась Джил, соглашалась устраивать выставки только в том случае, если у художников в запасе имелось изрядное количество готовых работ. У Джил они были, но им обеим хотелось еще. Только бы управиться к сроку — тогда Грета отдаст ей весь этаж целиком. Грета в этом смысле щедрая душа. Джил хорошо представляла громадный холст на задней стене галереи — величественный, ошеломляющий, связывающий воедино все остальные картины. Светило, вокруг которого они вращаются.

На первом этаже было зябко, гулял холодный сквозняк. Повернув за угол, Джил увидела в холле груду коробок, наваленных друг на друга перед студией, которая располагалась как раз под ее собственной. Ага, кто-то въезжает. Отлично. Ей удалось обнаружить признаки жизни, только вот какая форма жизни захочет помочь ей натянуть холст в день переезда?

В проеме входной двери, подпертой кирпичом, возникла гора коробок, несомая мускулистыми руками, к которым прилагались мускулистые же бицепсы, к которым, в свою очередь, прилагался профиль поразительной внешности мужчины.

Ого! Джил застыла на месте. Ого!

— Привет, — с усилием хрипло бросил он, входя в студию.

Взмокшие пряди черных как смоль волос. Карие глаза. Крепкие мышцы под гладкой кожей. Загляденье.

Джил услышала, как стукнули поставленные на пол коробки, шаги направились к ней. Джил непроизвольно облизала губы.

— Все! — Он глянул в ее сторону и пошел закрывать дверь, на ходу утираясь рукавом.

Глядя ему в спину, Джил невольно залюбовалась высокой фигурой, широкими плечами, узкой талией. Парень наклонился, поднял кирпич, положил на прежнее место. Хм. Задница тоже недурна. Дверь со скрипом захлопнулась и заглушила шум несущейся мимо электрички.

— Точнее, будет все, когда с этим разберусь. — Он кивнул на груду коробок у двери студии. Подняв глаза, протянул руку Джил: — Мэттью. Мэттью через два «т».

Какой молоденький. Лет двадцати пяти, не больше. Но хорош! Двигается плавно, грациозно, как тигр. И держится спокойно, уверенно. Потому и выглядит старше. Хотя… Джил лишь теперь заметила у парня на подбородке крошечную эспаньолку. Нет, все-таки совсем еще мальчишка.

— А я Джил. — Она взяла протянутую руку. — Я — сверху.

Он чуть задержал ее руку в своей и широко улыбнулся, открыв прекрасные, ослепительно белые зубы.

— В смысле, моя студия… наверху. — Джил указала на потолок. — Над твоей.

— А знаешь, — сказал он, и глаза его смеялись, — у меня такое чувство, что мне здесь понравится.

Линдси пыхтела у себя дома на бегущей дорожке. Яростно размахивала кулаками — вперед-назад, вперед-назад, — а мелодия песни «Я бежал так далеко» рвалась в уши и перекрывала грохот дорожки, по которой она бежала именно что в никуда.

Сегодня она чувствовала себя распрекрасно, могла бы, кажется, бежать и бежать целую вечность. Линдси еще надбавила скорости. И наклон дорожки тоже сделала покруче.

Всего две недели прошло с последней встречи в Клубе книголюбов (когда она загадала желание похудеть), а ей уже удалось сбросить почти три килограмма. Полтора килограмма за неделю! Если так и дальше пойдет… Линдси улыбнулась своему отражению в зеркале. Всю жизнь она боролась с собственным весом. Толстухой никогда не была, это верно, но и тоненькой ее никто не назвал бы. Пухленькая — вот она какая, как выразился один школьный приятель. Фу!