Одержимый - Питер Джеймс

– Это не имеет ничего общего с расстоянием. Это связано с атмосферной влагой. Мы смотрим на звезды через мельчайшие капли влаги. Каждая капля – это призма, которая изменяет проходящий через нее свет. Мы смотрим на звезды через миллиарды призм.

Голос Теренса Джоэля звучал спокойно, что позволило Майклу сделать первый вывод относительно пациента. Спокойствие было деланым, будто Джоэль путем тотального контроля своего поведения хотел представить себя не тем человеком, каким он в действительности являлся.

– Спасибо, – сказал Майкл. – Я этого не знал. И, стараясь пошутить, добавил: – С сегодняшнего дня я буду смотреть на небо другими глазами.

– Мы часто подвержены иллюзии, доктор Теннент, что все четко видим, хотя в действительности это не так.

– Вы думаете, что это представляет для вас серьезную проблему?

– Это представляет серьезную проблему для всех.

Майкл бросил взгляд на анкету, затем снова посмотрел на Джоэля. Консультация должна идти своим чередом.

– Вы не очень много заполнили в анкете.

– Вы это заметили?

Удивление Джоэля было чрезмерным, и Майкл засомневался, искренне ли оно.

– Да. Вам не понравились вопросы?

– Нет, совсем нет. – Джоэль одарил его теплой обезоруживающей улыбкой.

Майкл продолжал внимательно наблюдать за ним, но пока его поведение не выдавало никаких секретов. Он решил двигаться дальше.

– Хорошо, Теренс. Расскажите мне, пожалуйста, какие причины побудили вас прийти ко мне.

– Это ваш «вольво» там снаружи? Серый?

Майкл взял небольшую паузу перед тем, как ответить. Он не хотел тратить время на не относящиеся к делу вопросы.

– Да, – наконец сказал он. – Может быть, вернемся к тому, почему вы хотели меня видеть?

– «Вольво» – крепкая машина. Мне говорили, что если и попадать в автокатастрофу, то в «вольво».

Майкл бросил быстрый взгляд на фотографию Кэти.

– Лучше вообще не попадать в автокатастрофу. – Он встретился глазами с Джоэлем и неожиданно почувствовал, как к щекам приливает краска.

Мог ли Джоэль знать об автокатастрофе? Вряд ли, хотя в свое время, спустя несколько месяцев после смерти Кэти, он сам написал для нескольких газет статьи, содержащие очень личные мысли об утрате близких людей. И пациенты не столь уж редко играли с ним в такие «игры разума», хотя не на первой консультации.

Доктор Теренс Джоэль сидел в расслабленной позе на диване, зная, что Майкл Теннент следит за каждым его движением, каждым взглядом, ищет ключи, ищет отмеченные едва заметным пунктиром входы в его психику.

Мечтать не вредно, доктор Майкл Теннент.

Затем, вслух, он сказал:

– Ненавижу вечеринки с коктейлями.

– Почему?

Доктор Джоэль посмотрел на Майкла пустым взглядом:

– Что «почему»?

– Почему вы ненавидите вечеринки с коктейлями?

– С чего вы взяли, что я их ненавижу? – спросил Джоэль с обезоруживающим удивлением.

– Вы только что сами это сказали.

Доктор Джоэль нахмурился:

– Нет. Ничего подобного я не говорил.

На первом листе медицинской карты, под датой 23 июля Майкл сделал первую запись своим капиллярным «паркером» (подарок от Кэти на годовщину свадьбы). Иногда, под воздействием определенных факторов, люди говорят вслух, не осознавая этого.

Томас Ламарк приложил большие усилия, чтобы скрыть улыбку. Похоже, все будет гораздо легче, чем он думал. Может, ты и умен, доктор Майкл Теннент, но ты даже понятия не имеешь, насколько я умнее.

Пока что единственным его проколом была Тина Маккей. Ничего страшного, конечно, но можно было обойтись и без этого. Он не проработал должным образом ее подноготную и не знал, что ее отец – такая большая шишка в правительстве. Он никак не мог предположить, что газеты поднимут такую шумиху по поводу ее исчезновения.

Каждый чертов день появлялась какая-нибудь статья о ней. Что думают ее друзья, что думает ее мать, что думает полиция. Тревога нарастала. А у полиции нет никаких зацепок!

Книгу завернули шесть редакторов. С пятью из них ничего не случится. Монета выбрала Тину Маккей.

Во всем виновата монета.

Какой у него грязный, захламленный, отвратительный кабинет. Как он может здесь работать? Как тут можно вообще что-либо найти? Кипы бумаг, дискеты, журналы, папки – все просто валяется кругом безо всякой системы. Любой, вошедший сюда, подумает, что его хозяин переезжает, – но ведь он занимает этот кабинет уже семь лет.

Ты гораздо, гораздо хуже свиньи, доктор Майкл Теннент, и однажды – очень скоро – ты будешь визжать гораздо, гораздо громче свиньи.

Это произойдет еще до того, как я решу сделать тебе по-настоящему больно.

Перед тем как зайти в кабинет, Томас прошелся по зданию. С планшетом в руках он обошел его кругом, нашел все выходы, включая пожарные, осмотрел все доступные помещения. Если у тебя в руках планшет, то можно с уверенностью сказать, что к тебе никто не привяжется и не будет расспрашивать, какого черта ты тут делаешь.

Теперь у него в голове был план всего здания – лестниц, коридоров, дверей.

И он знал, что сегодня пациентов у доктора Теннента больше не будет. Было бы очень легко похитить его или убить после окончания консультации. Даже слишком легко. Но пока не время. Пока есть другие дела.

– Я бы хотел узнать что-нибудь о ваших родителях, Теренс. Они живы?

Вопрос немедленно вызвал реакцию на лице Джоэля – похоже, Майкл задел какую-то глубинную струну.

Доктор Джоэль ничего не ответил.

Он пытался сохранить самообладание. Язык движений изменился – секунду назад он свидетельствовал о совершенном расслаблении, а теперь о том, что доктор Джоэль почувствовал угрозу. Он подался вперед и скрестил руки на груди, потом снова отвалился назад.

Майкл дал ему пару минут. Когда и по прошествии их Джоэль ничего не сказал, Майкл спросил:

– Вам трудно говорить о родителях?

– Мне ни о чем не трудно говорить, доктор Теннент, – ответил Джоэль, но загнанное выражение его глаз свидетельствовало об обратном.

Ключ ко всему лежал в его детстве, но Майкл не мог найти туда путь на первой беседе. В ответ на все дальнейшие вопросы о родителях Джоэль просто замолкал и начинал качаться взад-вперед на диване.

Майкл сменил тему с тем расчетом, чтобы подойти к вопросу о родителях с другой стороны. Он спросил у Джоэля о его работе.

– Боюсь, это секретная информация, – ответил тот.

Майкл посмотрел на незаполненную анкету: