Крест любви. Евангелие от Магдалины - Мариан Фредрикссон

– А кто твоя мать?

– Она сильная. Но в ее глазах всегда появлялось беспокойство при взгляде на меня. Ей не нравилось мое одиночество, не нравилось, что я не играл с другими детьми, предпочитая оставаться наедине с собой.

Он уныло улыбнулся и продолжил:

– Когда умер отец, я не горевал так, как это положено. Мать и братья с сестрами порицали меня, но это меня не трогало. Вместо того чтобы выполнять долг старшего сына, я попросил брата взять мастерскую на себя. Я распрощался со своей семьей и пошел скитаться по южным пустыням.

– Это был смелый шаг!

– Мне это представлялось не так. Я подчинялся голосу Бога, который всегда звучал во мне. Однажды холодной звездной ночью в пустыне я понял, что именно голос Бога отделяет меня от других людей, которые его не слышат. И что именно поэтому людям требуется так много законов. Теперь я побывал дома и попытался объяснить это матери.

– Она поняла?

– Она сказала, что была готова к тому, что такой странный ребенок пойдет своей дорогой. Но она беспокоится, как бы я не сошел с ума.

Мария осмелилась спросить:

– Как ты можешь быть уверен, что слышишь именно голос Бога?

– Я прекрасно знаю это.

Она подумала; «Какой же он ребенок». Он ответил:

– Да. Ты не представляешь, сколько сил уходит на то, чтобы оставаться ребенком.

– Я могу представить, – возразила она и вложила свою руку в его ладонь.

Простое прикосновение отозвалось во всем ее теле, в глазах вспыхнул огонь желания. Она взяла его голову руками и поцеловала его. Произошло то, что должно было произойти – ее желание зажгло желание в нем.

Он сказал:

– Я никогда не был с женщиной.

Она ответила:

– Будь.

Вначале ей приходилось ему помогать, приучая его руки к своему телу. Вскоре, неторопливо и мягко изучив друг друга, они нашли то, что искали.

Он перевернулся на спину и рассмеялся:

– Этого я не понимал.

– Что тело таит в себе столько радости?

Он закрыл глаза, не ответив. Мария гладила его лицо. Он оказался старше нее, лицо было уставшим и измученным. Он спал, но вскоре Мария его подняла.

– Жаль, что нам нельзя здесь спать вместе. Скоро вернется мой слуга.

Она вспомнила о корзине с мягким сыром и хлебом и предложила ему поесть. Они обменялись лишь несколькими словами, пока ели хлеб и запивали его родниковой водой. Когда послышался стук ослиных копыт, он сказал:

– Я буду в Капернауме.

И она ответила так, как должна была:

– Я приду.

В следующий миг его уже не было.

Марии удалось уснуть только к утру. Тем не менее, она неплохо отдохнула и проснулась в хорошем настроении. Во время завтрака она подумала и решила при встрече с апостолами держать язык за зубами. Это оказалось легче, чем она предполагала. Симон Петр начал беседу с вопроса:

– Я думал над твоими словами о том, что с Иисусом ты познакомилась в горах Галилеи. Как твоя приемная мать позволила юной девушке бродить там одной?

Мария широко улыбнулась, теперь она знала, что делать.

– Конечно же, я была не одна. Со мной был слуга, наш старый садовник. Мы ехали верхом на ослах и когда оказались у особенно крутого подъема, то решили немного передохнуть. Мы услышали шум ручья и поехали туда, чтобы поесть и смыть дорожную пыль. У нас было немного хлеба и сыра. Тогда-то Он и появился, молодой человек, который возвращался из дома своей матери в Назарете в Капернаум. Он присел рядом со мной, и мы разговорились.

Симон прервал ее:

– Он изгнал из тебя бесов.

– Это Иисус так сказал?

Павел вновь заметил, как Мария покраснела от гнева. Симон опустил взгляд и пробормотал:

– Я не знаю, все ученики так говорят.

Мария повернулась к Павлу:

– Как видишь, мифы появились еще при Его жизни. Я не была одержима бесами, я радовалась весне и цветущим полям.

Она продолжала:

– Мы говорили о простых вещах, как обычно делают при первой встрече. Вчера вечером я попыталась вспомнить, о чем. И тогда мне пришло в голову, что тот раз был единственным, когда Он рассказывал о себе, своей жизни в Назарете и своей семье.

Она заметила, как Павел дал знак писцу.

– Он говорил, что уже ребенком чувствовал себя чужим в деревне. Он был не похож на остальных, Он был отшельником. Его мать переживала это. Когда отец умер, Иисус оставил свою семью и скитался в иудейской пустыне. Во время этих скитаний Он понял, что именно отличало Его от других людей, – они не слышали голос Бога. Он говорил, что всегда удивлялся: для чего людям столько законов и правил? А потом понял. Вам известно, как часто Он осуждал законников и книжников. В последнюю нашу встречу, уже после смерти, Он явился мне в видении и вновь повторил: «Не создавайте законов из сказанного мной».

Петр заволновался, а Павел начал возражать:

– Нельзя построить новое учение без структуры и системы.

– Можно, – оборвала его Мария. – Мы всю действительность представляем как систему, даже то, что для нас невидимо. И для нас, иудеев эта система – иудейская, основанная на Законе и тысячах его толкований.

– Пиши, – велел Павел мальчишке.

Тут инициативу перехватил Симон:

– Почему Он решил оставить семью?

– Он говорил, что шел на зов Бога.

– А что Он делал в пустыне?

– Я не знаю, Он был не очень многословен.

– И ты не задавала вопросов?

– Я спросила: почему Он так уверен, что слышит именно голос Бога? Тогда Он улыбнулся и сказал, что всегда это знал.

– А ты не рассказала о себе?

– Я думала, что сделаю это, рассажу об отце, которого распяли римские солдаты. И тогда произошло невероятное: я встретилась с Ним взглядом и поняла, что Он уже все знает. В тот момент я просто приняла это, даже не удивляясь. Немного позже Сетоний, мой слуга, прервал нашу беседу. Нам следовало до темноты вернуться в Тиверию. Когда Иисус прощался со мной, то просил навестить Его в Капернауме. На том мы и расстались.

– Ты не знала, кто Он?

– Нет, Он сказал, что Он Иисус из Назарета.

А слухи о новом пророке до меня еще не дошли.

Когда налетел морской ветер и погрузил в прохладу дом и сад. Мария сидела в беседке. Женщина размышляла над тем, как же так вышло, что она совсем не удивилась тому, что Иисус знает все ее мысли и воспоминания. С Ним все было так естественно.