Клятве вопреки - Карен Хокинс

Уильям выразительно поднял обе брови.

— Я прежде была в Брайтоне…

— Который в десять раз больше Саутенда.

— …И он мне очень понравился.

— Уверен, у тебя там был полный дом гостей.

Черт побери, она терпеть не могла, когда он просто читал ее мысли.

— По-разному, — уклончиво ответила она.

— Во всяком случае, ты не была одна… как здесь. — Взгляд его синих глаз скользнул по ней. — Давай начнем сначала, и ты расскажешь мне, почему ты оказалась здесь и зачем украла у меня эту штуковину. Только на этот раз расскажи мне все без утайки.

— Я пытаюсь быть честной с тобой, а ты просто… — Почувствовав вспышку нарастающего гнева, Маркейл сделала медленный вдох, чтобы успокоиться. — Уильям, мы столкнулись со страшной головоломкой. Тебе нужна эта драгоценность, чтобы освободить брата, а мне она необходима, чтобы…

Следует ли рассказать ему все как есть? Поймет ли он?

— Уильям, — продолжила она, встретив его недоуменный взгляд, — все так, как я уже говорила тебе: меня шантажируют.

Слова пока не приближали их к истине, они походили на свет свечи, неуверенно мерцающий и такой слабый, что даже легкое дыхание могло погасить его.

— Кто?

— Я не знаю. Он посылает…

— Он?

— Думаю, да. Он всякий раз направляет ко мне женщину — некую мисс Чаллонер, — она передает его распоряжения и забирает деньги.

— Мисс Чаллонер… Любопытно. По крайней мере, посыльный имеет имя.

— Да. Мне известно о ней немного. Она назначает место, где встретиться с ней, и, когда я прихожу, забирает деньги и исчезает. Я пыталась выследить ее, но ей всегда удается замести следы. Она мастер скрываться.

— Жаль, что ее не преследовал Джон Постон.

— Твой слуга?

— Он больше, чем слуга. Постон был в Испании с армией Веллингтона и считался у них лучшим разведчиком.

— Возможно, ему это лучше удалось бы, — кивнула Маркейл, как показалось Уильяму, без особой уверенности. — Я должна узнать, кто мой шантажист. Мне кажется, — она вздохнула, — мисс Чаллонер сама боится его. У нее на лице как бы застыло одно и то же выражение — страха.

Уильям пристально всматривался в Маркейл; рассказ ее выглядел правдивым, но ведь так было и раньше. Однако ее голос поразил его и заставил более тщательно оценить услышанное.

— Сколько этот человек получил от тебя на данный момент? — спросил он.

— Много. Я с трудом собирала нужные средства.

— Как же ты попала в такую кабалу? В чем твоя вина?

Она бессильно провела рукой по лбу, оставив черную полосу на бледной коже.

— Это… Это очень запутанно. В двух словах не объяснишь. Просто знай, что так получилось, и, пожалуйста, не настаивай. Я не могу сказать больше.

— Маркейл, — он от возмущения чуть не заскрежетал зубами, — я не собираюсь играть в игры. Мне нужна правда. Все эти половинчатые признания мало что дают.

— Это не мой секрет, я не могу им поделиться.

— Если ты не хочешь рассказать мне, что происходит, не жди от меня помощи.

Уильям стиснул челюсти.

— О-о! До чего ты черствый человек. Я сказала тебе все, что могла. Пойми же, наконец, Уильям! У меня был ужасный день. — Ее голос дрожал, глаза наполнялись слезами. — Меня шантажируют, заставили приехать в этот городишко. Он, конечно, неплохой, но мне здесь нечего делать, и я обязана только ждать и ждать. А потом врываешься ты, грозишь отшлепать меня, и я узнаю; что шкатулка на самом деле принадлежит твоему брату. Теперь ты хочешь, чтобы я просто вернула ее тебе, как будто все остальное не имеет значения и…

— Постой! — поднял он руку.

Маркейл замолчала, у нее в глазах блестели слезы.

— Послушай, — опустив руку, заговорил Уильям, — речь идет о жизни моего брата. Ты должна это понимать.

— Конечно, как же иначе? — Она откинула голову на спинку сиденья, открыв изящную линию шеи. — Но происходящее касается очень многих людей, кроме меня.

— Тогда позволь, я выскажусь проще. Мне нужен этот чертов предмет, а иначе кровожадный варвар, захвативший Майкла в плен, может убить его. Чтобы спасти Майклу жизнь, я должен доставить эту реликвию в Египет. Что скажешь?

Маркейл повернула голову, чтобы посмотреть на него, и тень от густых черных ресниц упала на ее фиалковые глаза.

— Я понимаю, как необходима тебе эта шкатулка. Я не могу забыть, что забрала… нет, украла ее у тебя. — Она сглотнула, хотя это далось ей с трудом. — У тебя больше прав на эту вещь, чем у меня, но… Я не знаю, как поступить. Цена слишком высока. Если я отдам ее мисс Чаллонер и с Майклом что-то случится, я не смогу простить себя… О, я не знаю, что делать!

Ее голос был переполнен страданием, и Уильям понял, что оно на сей раз исходит из глубины души.

— Маркейл, ты должна рассказать мне… Чего ты можешь лишиться, если придешь к своему шантажисту с пустыми руками?

— Всего… — Это слово она произнесла дрожащим шепотом. — Всего, ради чего я всегда работала и уже столько сил и средств отдала. Есть люди, которые надеются, что я защищу их, и я не могу… — У нее сорвался голос. — Возможно… есть какой-то другой путь. Быть может, мой шантажист поймет, если я все объясню ему, если мне удастся убедить мисс Чаллонер, что у меня нет выбора и я должна вернуть шкатулку тебе. Если она посмотрит на происходящее нашими глазами, а потом расскажет правду о драгоценности человеку, который шантажирует меня, может быть, все еще и устроится…

— Неужели ты думаешь, что этому шантажисту неизвестно, насколько важна для меня эта вещь? Они послали тебя украсть ее. Зачем им было это делать, если они знали, что она отчаянно нужна мне?

Маркейл прикусила губу, ее глаза потемнели, лицо помрачнело.

Это страх? Или искусная артистическая игра?

— А что, если подкупить его? Дать ему столько денег, чтобы он не интересовался этой вещицей, или… или предложить что-то другое, что он согласится взять взамен. — У нее на лице было написано отчаяние. — У меня есть кое-какие отложенные деньги. Я хотела сберечь их для… — Она отвела взгляд. — Но если это поможет, я готова с ними расстаться.

Уильям не собирался чувствовать себя виноватым, ведь Маркейл украла у него шкатулку — к тому же для этого опоила его, и забыть, в каком дурацком положении он оказался, очень непросто.

Разумеется, Уильям мог не восхищаться ее красотой, не обращать внимания на ее остроумие и сообразительность, но как устоять против того, чего в ней было меньше всего: против ее неожиданной слабости, которая оказывала на него такое же парализующее воздействие, как приправленный зельем портвейн, мгновенно лишивший его остатков воли на корабле. Сравнение, конечно, уязвимое, но, по его мнению, подходящее к данному случаю.