24 дня на любовь - Кира Ланвин

— Хватит! Чего ты добиваешься? — перебила я, еле сдерживаясь.

Но он словно не слышал. Даже не верилось, что когда-то у нас были хорошие, здоровые отношения. Спокойные, почти без ссор и даже с уютными вечерами, нечастыми, но приятными вылазками на природу по выходным. Теперь это казалось просто сном. Столько всего было в последние годы, через столько мы прошли… Порознь. Стали не просто чужими, а, наверное, даже врагами. Конечно, все переживают сложности по-своему, но почему при этом нельзя оставаться человеком?!

— Если бы я только мог так сделать, ты бы одна рассчитывалась… Или досталась бы Артёму, всё равно толку от тебя нет, а он согласен заплатить, — в его словах кипела ярость. — Как тебе такая мысль?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мне хотелось сказать, что я не вещь, меня нельзя передать кому-то. И моей жизнью нельзя вот так распоряжаться. И что это не может продолжаться вечно. Или ударить его чем-нибудь тяжёлым… Но это не имело смысла. Этот человек никогда не признает свою вину. Всегда будет виноват кто-то другой, а не он. И он будет продолжать устраивать такие проверки на прочность. А я… Если что-то будет угрожать сыну, мне придется вытерпеть всё, что придумает этот придурок, только бы Миша не пострадал. И Олег этим обязательно воспользуется. Ещё не раз. И это выводило из шаткого равновесия, которое я старалась сохранять. Сколько я ещё выдержу? И мои деньги, неужели он нашел их? Горечь заволокла мысли черным маревом. Вот же урод. Конечно, я прятала их дома, где ещё? У Наталии нельзя, она следит за каждым моим шагом, будто я воровка. И это несмотря на то, что я плачу своей тётке за присмотр.

Только бы не разрыдаться при нём. Слишком много будет ему чести видеть мои слезы.

— Ты же знаешь, что Григорьев не позволит тебе этого сделать, — спокойно ответила я. — Так что, вместе до конца, милый. Если ты будешь помогать сыну, я буду отдавать тебе все деньги. Иначе наш ребенок будет выглядеть плохо. Тебе не кажется, что это подорвет твою, и без того, шаткую репутацию? То, как выглядят жена и дети — самый настоящий показатель, насколько успешен мужчина. А ты посмотри, что ты с нами сделал.

— Я сделал? — прорычал Олег и схватил меня за плечи, вцепился пальцами, причиняя боль. — Ты вообще ничего не понимаешь?

Меня затрясло. Подобный разговор не первый, только раньше он не забирал то, что принадлежит мне. Ещё и конечности эти ненавистные на мне…

— Убери руки. Я пытаюсь сохранять видимость, что у нас всё нормально. Но это не будет продолжаться вечно. Уверена, на ключицах останутся синяки. Может быть, мне забыть о них и приехать к Потаповым в платье с открытыми плечами? Рассказать, что происходит у нас дома. Обратиться за помощью? Против Григорьева они не пойдут, конечно, но слухи распространят очень быстро.

Обычно я старалась не допускать таких разговоров — себе дороже. Но сегодня он вновь перешёл все границы и надо было заставить его считаться с моим мнением. Хотя бы попытаться. Конечно, я никогда не пойду к его друзьям. Ещё большего унижения мне только и не хватало.

— Ну ты и тварь, — глухо произнес муж и отпустил меня. — Пусть тебя твой новый… — Олег сделал паузу, словно заменяя слово, которое хотел сказать, на более приличное. — …ухажёр одевает и обеспечивает. С ним ты время проводишь? Зачем он с тобой? Что ты ему пообещала? Что свалите в закат и будете жить долго и счастливо?

Это он про Макса? И как только узнал! Неужели следил?

— Какой ухажёр? — осторожно спросила я, пытаясь сориентироваться, как действовать дальше.

— Его куртка в моей квартире. В моей, понимаешь, Лиза? Какого черта? Ты его туда водишь?

Он точно рылся в моих вещах. Куртка была спрятана и так просто ее не заметить. Про деньги — не блеф. Столько трудов насмарку. До чего же обидно!

— Нечего сказать? Так я сам скажу. Даже не пытайся что-то предпринять. Тебе не скрыться. И тебе никто не поможет, даже не решится. Кому ты нужна с таким долгом и «прицепом»?

Последние слова оглушили.

— Единственный «прицеп» тут — ты! — громко прошептала я, стараясь не сорваться и не натворить глупостей. — Только от тебя проблемы! И зачем ты залез в мои вещи?

— В твои? Твоего там ничего нет, нигде нет. Вспомни, из какой дыры я тебя вывез. Сидела бы сейчас такая же, как твоя мать-алкоголичка, в клоповнике. Продавала себя или бухала.

— Замолчи! — прошипела я, тяжело дыша, не давая себе перейти на крик. — Хватит! Всё!

Муж довольно улыбнулся. Довёл в очередной раз и рад.

— Я думаю, ты меня услышала, — сказал Олег и пошел к двери. На полпути обернулся. — Чтоб никого рядом с тобой не видел. И да. Уберись дома, там такой беспорядок.

Дверь с тихим щелчком закрылась, а я прижалась разгоряченным лбом к прохладному стеклу. Меня лихорадило от ярости и бессилия. Глаза жгло. Дыхание сбилось. Насколько меня её хватит? Как выдержать это и не свихнуться? Казалось, весь мир против меня, и руки опускались. Вот только…

Я досчитала до десяти, постаралась принять самый беззаботный вид и пошла к Мише. Он ждёт меня. Здоровый, живой — он совсем рядом. Моя радость. Мой маленький сын. И он важнее всего на этом чертовом свете.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я вышла из комнаты, в которой царил полумрак, в освещенный теплым светом коридор, и тихо закрыла за собой дверь. Сделала несколько шагов и заглянула в гостиную. Миша, поджав под себя ноги, сидел на полу, катал по ковру маленькую машинку. Телевизор монотонно гудел. В ванной жужжала стиральная машина. Олег занял прежнее место, только теперь расселся вальяжно, и смотрел новости. Вдруг моей руки что-то мягко коснулось, и я резко обернулась.