Держи меня крепче - Татьяна Полякова

– Ты долго будешь испытывать мое терпение? –ласковым шепотом осведомился Дед.

– Как только новости появятся, я непременно тебесообщу.

Дед бросил трубку, а я вздохнула.

– Что ему от тебя надо? – подал голосТимур. – Рабочий день давно закончился.

– Ты-то хоть не доставай меня, – развела я рукамии, подхватив Сашку, направилась в гостиную.

Однако наутро все же была готова к подвигам, испытываячувство вины перед Дедом, как всегда, невесть откуда взявшееся. Позвонив наработу, предупредила, чтоб до обеда меня не ждали, и для начала решилавстретиться с домработницей Корзухиных. После похорон жены Корзухин, скореевсего, находится дома, так что еще вопрос, состоится ли наша встреча с ПоповойЛидией Михайловной, если она сейчас в доме хозяев. Но попытаться стоит.

Я набрала номер ее домашнего телефона и услышала приятныйженский голос.

– Лидия Михайловна?

– Да.

– Я бы хотела поговорить с вами, это касается гибелиЛюдмилы Матвеевны Корзухиной.

– Так меня уже расспрашивали, – испугаласьженщина. – Да я и знать-то ничего не знаю. Она ж без меня… я выходнаябыла.

– И все-таки нам надо поговорить.

– Надо так надо, – вздохнула она. – Но я незнаю… в отделение ехать? Я только-только стирать начала…

– Я сама могу к вам приехать.

– Я… ну ладно, приезжайте.

Я заверила, что буду у нее через полчаса, и слово сдержала.

Лидия Михайловна оказалась дамой лет шестидесяти, высокой,статной, с тем особым выражением глаз, что свойственно женщинам с несчастливойсудьбой, которую они выбирают себе сами. Через двадцать минут я уже знала: мужбросил ее с грудным ребенком, и с тех пор о нем ни слуху ни духу, сына онавоспитывала одна, души в нем не чаяла, но пользы ему это не принесло. Не успевзакончить школу, он угодил в колонию и стал там частым гостем, жизнь его послеочередного освобождения бывала бурной и доставляла матери много хлопот, отсидкидлились все дольше, а промежутки между ними становились все короче. Однажды, водин из таких промежутков, сын успел свести близкое знакомство с девушкой,которая родила ему дочку, но радостную весть он получил уже в тюрьме, гдевскоре молодые и расписались. Семья у невесты была из неблагополучных, девушкаперебралась к Лидии Михайловне, но через полгода с квартиры съехала, прихвативне только свои вещи, но и свекровины, однако забыла дитя. Внучка так и осталасьс Лидией Михайловной. И жили бы они вполне счастливо, если бы не трепетноеожидание появления то одного родителя, то второго. Невестка, правда,наведывалась редко, зато всякий раз грозилась забрать дочь, но, получив некуюсумму денег, удалялась. Появление сына ожидалось в мае, и Лидию Михайловну ужелихорадило в предвкушении радостной встречи.

– Теперь еще вот эта беда, – со вздохом закончилаона. – Как такое могло случиться? В голове не укладывается.

– Вы у них давно работаете? – спросила я.

При знакомстве с Лидией Михайловной ни одним из моихудостоверений воспользоваться мне не пришлось, женщина была уверена, что я измилиции. Такое простодушие просто умиляло.

– Да уж третий год. Прихожу убираться три раза внеделю. А так Людмила Матвеевна по дому все сама делала, вечером она в школе, аднем дома. Женщина она работящая, не избалованная, хорошая хозяйка, все у неепо местам, и поесть приготовит, и мужу рубашки погладит, я сколько разпредлагала ей помочь, мол, что вы все сами. Всегда она веселая такая, не ходит,а порхает по дому. И вдруг это несчастье.

– Веселая? Говорят, у Людмилы Матвеевны в последнеевремя на работе были неприятности.

– Может, и были. Я о том не знаю. Хотя да, в последнеевремя она все больше молчала, вроде как сама в себе. Мне ничего не говорила, ая с вопросами, знамо дело, не лезла. Но мне кажется, она из-за Вики большепереживала.

– Из-за дочери?

– Ага. Разболелась та что-то, пришлось ее в санаторийотправить, а девочка в спецшколе учится, Людмила Матвеевна беспокоилась, как быэто на учебе не сказалось…

– В каком она санатории?

– Не знаю. Вчера на похоронах Вика была, конечно. Нескажу, что выглядела она больной, улыбалась даже, видать, еще не поняла, что произошло.Ребенок, чего взять…

– Сколько ей лет?

– Четырнадцать. Такая умница, и красавица, вся вродителей. Людмила Матвеевна женщина красивая была, о самом-то и говоритьнечего, и дочка просто загляденье. Семья у них хорошая, дружная. Любо-дорогопосмотреть. Ни разу я не слышала, чтоб Владимир Сергеевич жену Людой назвал,всегда Людочка. На обед приедет, поцелует, просто как в медовый месяц,внимательный, ласковый… Людмила Матвеевна так и говорила: «Мне его бог послал»,у нее жизнь-то по молодости тяжелой была, росла без родителей, у тетки. Кускомхлеба попрекали. Вот господь за все ее мытарства и дал ей такого мужа. –Лидия Михайловна тяжело вздохнула и повторила: – Как такое могло случиться?

– Утонула Людмила Матвеевна в состоянии алкогольногоопьянения, – заметила я, наблюдая за реакцией домработницы.

– Вот уж не знаю… – покачала она головой и поджалагубы.

– Вы не замечали, чтобы она выпивала?

– Да что вы… – отмахнулась она. – Выпивала…смех один. Вон, соседка моя, любительница, хоть и врет, что ни-ни… а чеговрать, если с утра опухшая да глаза красные, а руки ходуном ходят?

– И все-таки в тот вечер она выпила, и немало.

– Не знаю, что и сказать. Только совсем это на нее непохоже. – Лидия Михайловна посмотрела на меня и голос понизила: – ВладимирСергеевич просил меня помалкивать. Тут журналисты были, выспрашивали.

– У вас были?

– Нет, что вы. Возле их дома вертелись. Двое. Всечего-то фотографировали. Совести у людей нет. Я вчера у них в доме была. Когдана кладбище поехали, я полы вымыла, как положено. Посуду убрала, ну и осталась,думаю, вдруг понадоблюсь. А эти в дверь звонят. Я сразу Владимиру Сергеевичу намобильный, так и так. Он мне и сказал: «Очень вас прошу, Лидия Михайловна, спосторонними о нашей семье не говорить. Вы нам человек не чужой, и я надеюсь,вы меня правильно поймете. Не хочу, чтобы о Людочкиной смерти судачили, онапрекрасный человек, а несчастье это не повод для глупых сплетен».

– Мне-то вы можете рассказать, не опасаясь, –заверила я. – В несчастном случае следует разобраться, верно? Вот выуверены, что к спиртному Людмила Матвеевна была равнодушна, но…