Сто имен любви - Сандра Мэй

Рокко ошеломленно смотрел на разошедшуюся Эбби. Чистая амазонка! Воительница, понимаешь!

– Эбби...

– Да?

– А ты уверена...

– Абсолютно. Силой из такого слизняка ничего не выбьешь. Это как с киселем драться. И с диском тоже ерунда, главное – файл в компьютере, а диски можно просто разломать и выкинуть.

– Ты знаешь, сколько их там?

– Не знаю и знать не хочу. Рокко, самое главное – не горячись. Слушай меня – и все будет в порядке. Так, расчетное время у нас в девять, так что можем выпить кофе, а мне еще для храбрости ликеру! Официант!

– Эбби, ты прям валькирия. Я тебя даже опасаюсь.

– Я сама себя опасаюсь.

Рокко улыбнулся и наклонился вперед:

– Мисс Лаури, а если честно – не страшно?

Она помолчала, а потом наклонилась навстречу так близко, что их головы почти соприкасались.

– Ты себе не представляешь как!

В таком положении просто невозможно не поцеловаться, вот Рокко ее и поцеловал. Раздался грохот.

Это Джессика уронила поднос с кофе и ликером.

Вначале все пошло по плану. Саллинг встретил ее на пороге квартиры, приторно улыбаясь, и даже не полез с поцелуями, а галантно облобызал ручку и провел в комнату, где было накрыто некое подобие интимного ужина – на журнальном столике стояли горящая свечка в виде перекошенного снеговика, две тарелки, два пластмассовых фужера для шампанского и само шампанское, дешевое, сухое – Эбби его терпеть не могла.

Она все время загадочно улыбалась, а когда Майки потянулся к бутылке, сообщила, что хочет есть, и одарила Майки томным и многозначительным взглядом. Саллинг немедленно сунул ей в руки бутылку и унесся на кухню, чтобы заказать по телефону суши.

Включить компьютер и взломать защиту для Эбби Лаури, специалиста-астрофизика, было делом десяти секунд. Майки Саллинг не затруднял себя выдумыванием разнообразных паролей и использовал один и тот же, на работе и дома. Эбби же по должности полагалось знать все пароли сотрудников, потому как понадобиться могли самые разные сведения.

Дальше ей тоже повезло, ибо видеофайлы она нашла сразу – они так и назывались: «Мое видео». Однако Эбби не стала нажимать удаление, о нет! Она быстро достала из сумочки флешку и сунула ее в порт, после чего отключила компьютер. Экран мигнул и погас в ту самую секунду, когда в коридоре раздались шаги и Майки Саллинг возвестил:

– Суши скоро будут. Давай бутылку обратно, открою.

Разлили шампанское. Чокнулись. Майки встал и подошел к окну, задернул шторы. Эбби облилась холодным потом. Майки повернулся к ней и интимно проворковал:

– Может, займемся чем-нибудь в качестве прелюдии?

Эбби торопливо шагнула к нему и отдернула шторы обратно.

– Я же говорю, есть охота. Оставь шторы, я ненавижу, когда вечернее солнце светит сквозь ткань, особенно такого цвета.

Майки немедленно обиделся:

– Это же не мои шторы! Хозяйские. Я бы такую страсть в жизни не повесил.

Эбби огляделась по сторонам, стараясь выразить на лице брезгливость и некоторое сомнение в чистоте и безопасности помещения.

– Грустно у тебя при свете дня, Саллинг. В такой обстановке любой придурком станет.

– Ты, Эбигейл, не груби. Пришла ведь к придурку-то.

– Я пришла выполнить соглашение, а не на свиданку.

Саллинг вновь расплылся в улыбочке и взялся за шторы.

– Так давай выполним – а потом поедим с чистой совестью. После хорошего секса всегда есть хочется.

Эбби снисходительно улыбнулась в ответ, вежливо, но настойчиво раздвигая шторы.

– Так это после хорошего, Саллинг. А после секса с тобой захочется только побыстрее смотаться.

Майки Саллинг рассердился, что ему особенно не шло – он начинал напоминать крысеныша с прыщами.

– Между прочим, Эбигейл, ты в постели тоже не ахти! Какие-то пошлые охи и ахи...

– Да врешь ты все. Не помню я никаких ахов.

– Ах не помнишь?! Так я тебе напомню.

И Саллинг дробной рысцой подскакал к компьютеру и нажал кнопку...

Эбби ждала с замиранием сердца – и дождалась.

Из динамика донесся противный смех, а потом на экране, вместо идиллического аквариума с рыбками, возник череп со скрещенными под ним костями, и все тот же противный механический голос сообщил:

– Поздравляю, дорогой друг! Вся информация с жесткого диска успешно удалена! Тебе больше не о чем париться! Ваще!

Майкл Саллинг замер у стола.

– Что... ты... наделала?..

– То, чего мне очень хотелось бы сделать и с тобой тоже.

Саллинг явно ее не слушал. Сомнамбулически покачиваясь, он повторял:

– Что ты наделала... что ты наделала... все мои файлы... что ты наде... – Он развернулся к ней, и Эбби отшатнулась, увидев на его бледном личике звериную ярость. – Ты, сука! Ты все уничтожила! Всю мою работу! Все, все!

Эбби попыталась проскочить мимо него в сторону коридора, но на линолеуме поехали каблуки, и она начала падать. Пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь, она схватилась за многострадальную штору – и с треском ее оборвала. И тут началось такое...

Как только Эбби Лаури скрылась в подъезде, Рокко затосковал. Нет, не по ней, красавице, хотя мог бы тосковать и по ней тоже. Он вдруг явственно представил себе, как Саллинг перевоплощается в опасного маньяка и с ходу глушит бедную Джеральдину Томасину табуреткой по башке, после чего оттаскивает ее в ванную и...

Тут шторы задернулись в первый раз. Рокко с облегчением начал считать до десяти, причем жульничал и считал очень быстро, уже из машины вылез...

Шторы раздвинулись.

В машину Рокко не вернулся и стал нервно расхаживать под окнами, не спуская глаз с окон. Стекла были такими грязными, что происходившее внутри он разглядеть не мог, только неясные силуэты, от этого Рокко нервничал еще сильнее.

В этот момент его подергали за штанину, и Рокко едва не подпрыгнул от неожиданности. Поискав вокруг, он догадался опустить взгляд – и обнаружил в районе коленей прелестное дитя с угольно-черной кожей и розовыми бантиками в тугих антрацитовых кудрях. Дитя сурово и бдительно смотрело на него.

– Тебе чего, девочка?

– А вы, дяденька, к кому?

– А я, девочка, ни к кому, я гуляю просто.

– А в телевизере показывали, как одна преступная гру... группировка вот так гуляла-гуляла, а потом дядьку подвзорвали!

– Это кто ж тебе разрешает такие передачи смотреть?

– А бабушка. Она старенькая, слышит плохо, так я ей в ухо все кричу.