Разбой в крови у нас - Сергей Зверев

Вострогов тащил свою гостью на второй этаж, туда, где в одной из комнат отдыхала Катерина. Вдовица сделала последнюю отчаянную попытку вырваться, за что получила звонкую и болезненную пощечину. Щеку обдало жаром, а из глаз сами собой брызнули слезы.

– Что вы делаете?! Мне же больно!

Станислав Сергеевич молча продолжал тащить женщину по коридору, казалось, он с трудом сдерживает ярость. Анастасия Леонтьевна поняла, что не сможет вырваться, и перестала дергаться.

Перед дверью в гостевые комнаты хозяин остановился и, как следует тряхнув свою пленницу, прошипел:

– Вам стоит хорошенько подумать, прежде чем начинать мне перечить. Будете сидеть здесь, пока не одумаетесь.

С этими словами Вострогов с силой втолкнул вдову в комнату и запер за ней дверь.

– Вы с ума сошли! Что за варварство?! В конце концов, вы сами вызвались оказать нам помощь, а теперь вместо этого… Как вы собираетесь объясняться?!

В ответ на свое возмущение она не услышала ни слова, только мерные удаляющиеся шаги хозяина и тиканье старинных напольных часов где-то в гостиной.

– Боже мой, мама… – раздалось у нее из-за спины.

Только в это мгновение Анастасия Леонтьевна вспомнила, что в комнате должна находиться и Катерина. Она быстро оглянулась и увидела, что дочь не только вскочила с кушетки, но и схватила внушительный чугунный подсвечник с наборного столика.

– Милая!

Анастасия Леонтьевна забрала из Катюшиных рук бесполезное «оружие» и насильно усадила ее обратно на кушетку.

– Это какое-то недоразумение. Я вообще не понимаю, что произошло…

– Мама! – У Катерины был испуганный, но решительный вид. – Неужели ты не заметила, какой он странный, еще там, в деревне?

– О чем ты?

– Как о чем? Эта чрезмерная великосветская вежливость в совершенно не располагающей к этому ситуации. Вечно сжатые губы и отсутствующий взгляд. К тому же, сама подумай – кто будет после Петербурга скрываться в глуши, если у него нет ни любимой семьи, ни страсти к охоте?

– Ты все это заметила? И ничего мне не сказала? – Анастасия Леонтьевна внимательно смотрела на дочь.

– Он же все время был рядом с нами, – вздохнула Катерина и опустила плечи. – Я знаю, ты хотела мне помочь…

– Нужно будет что-нибудь придумать, – решительно заявила вдова, хотя она еще ни разу со смерти мужа не была настолько растеряна и сбита с толку.

* * *

Сколько Катерина ни прислушивалась, ничего интересного ей услышать не удалось. Неуравновешенный хозяин усадьбы не показывался и не давал о себе знать. Это не успокаивало, а, напротив, только больше выводило из себя ее мать.

Мысль о том, чтобы покинуть комнату самостоятельно, Башмаковым пришлось отвергнуть. Дверь была надежная – не по силам женщинам ее выломать. В окна на втором этаже Катюше не спуститься, пока боли не пройдут, даже если найдется веревка.

– Что мы можем предпринять? – бормотала вдова, расхаживая по комнате взад-вперед. – Как отсюда выбраться? Может, попросить доктора… А кстати, куда же делся доктор? Почему он не показывается?

– За ним еще днем прибежал мальчишка и сказал, что нужна его помощь кому-то в селе. Он извинился и ушел, оставив меня одну. С тех пор я его не видела.

– Боже! Мы здесь одни с этим безумцем и его слугами! – Башмакова воздела руки и опустилась на колени, чтобы помолиться.

Ее дочь знала, что это затянется надолго, и решила пока осмотреть те три комнаты, в которых их заперли. У нее теплилась надежда, что удастся найти какую-нибудь подсказку, как отсюда выбраться.

Пользуясь недолгим периодом, пока действовали порошки и у нее почти ничего не болело, Катерина встала на ноги. Комната, в которой она пролежала весь день, была уже изучена: много старинного фарфора и прочих безделушек, два больших закрытых окна и одно зеркало в резной раме.

В соседней спальне имелась здоровенная дубовая кровать полувековой давности и куча подушечек в придачу. Единственное окно было закрыто ставнями, а дверь соединяла с первой комнатой.

Еще одна доставшаяся в распоряжение пленниц комната находилась справа от центральной. Она была меньшего размера и заставлена старой, видавшей виды мебелью. Столы, шкафы и кресла стояли здесь как попало, без порядка и симметрии. Такая небрежность по сравнению с другими комнатами показалась Катерине странной. Она принялась медленно обходить помещение.

Ее внимание привлек самый высокий шкаф со стеклянными дверцами, задвинутый в самый угол и стоящий немного ближе к стене, чем остальная мебель. Девушка подошла вплотную и попыталась заглянуть за шкаф, но там было темно. Катерина попробовала просунуть в щель между стеной и шкафом руку, но тут до ее слуха долетел звук приближающихся шагов.

Это были не ровные и твердые шаги хозяина, а быстрые и суетливые, сопровождаемые шуршанием юбок. Кухарка.

– Барыни, голубушки? Это я, Варвара, ваша кухарка! – подтвердил догадку девушки взволнованный голос из-за двери.

– Выпустите нас! – тут же потребовала Анастасия Леонтьевна.

– Да как же я могу? Станислав Сергеевич не велел, а ключи у него. А кто же тут супротив его воли выступит? Я женщина несчастная – без кормильца в семье, податься некуда. Слуга его Тихон, говорят, без заступничества барского кончил бы дни на каторге. А кучер наш только и любит, что лошадей да хозяина. Вы-то Станислав Сергеича строго не судите. Много пережил – вот вспыльчивый и сделался. Он меня послал – думает, что вы уж проголодались, поди. Он откушать собирается и вас зовет пожаловать к нему в столовую.

– После того, что он учинил?! – мрачно удивилась Башмакова. – И не подумаем!

– Тогда не обессудьте, – вздохнула кухарка из-за двери. – Велел дальше вас тут оставить сидеть.

– Вот сыч проклятый! – вырвалось у Анастасии Леонтьевны.

– Мама! – на всякий случай понизив голос, вмешалась Катерина. – Нам нужно пойти! Если мы будем заперты здесь, то точно не сможем дать телеграмму или попросить о помощи. Нужно выбраться наружу!

Ее мать задумалась на несколько мгновений и потом ответила громко, чтобы слышно было и за дверью:

– Хорошо. Я спущусь к столу, но Катюша слишком слаба, она не сможет присутствовать. Принесите ей ужин сюда.

– Вот как замечательно! – обрадовалась кухарка. – Я сейчас сбегаю за хозяином.

* * *

Прошло уже более часа с тех пор, как матушка покинула комнату и ушла вместе с Востроговым на ужин. В доме по-прежнему было тихо, и Башмакова-старшая не возвращалась. Ее дочь начинала беспокоиться.

Ужин она съела, а прием порошков решила отложить. Доктор не появлялся, а лекарства он оставил не слишком много. Катерина бросила взгляд на причудливые часы с фигурками античных воинов – шесть вечера; еще два часа она вполне может потерпеть.